Не выходя из боя
Шрифт:
Однажды летом 1943 года наша группа разведчиков, направляясь на выполнение боевого задания, как всегда, заглянула в гостеприимный домик семьи Довгер в поселке Виры. Здесь мы всегда находили приют, отдых, получали самую точную информацию об оперативной обстановке. Валя Довгер, в совершенстве владевшая немецким языком, вместе с замечательным советским разведчиком Николаем Кузнецовым под видом его невесты успешно действовала в городе Ровно.
Рассказывая нам о зверствах фашистов в округе, глава семьи Константин Ефимович, работавший лесничим в бывшем Клесовском районе, сообщил,
— Хорошо бы не допустить этого, — сказал в заключение Довгер.
«Да, неплохо, — размышлял я. — Но нас, разведчиков, здесь только восемнадцать… А немцев? Конечно, во много раз больше. Но зато на нашей стороне внезапность атаки, мужество и героизм бойцов. Да и не вправе мы оставить людей этому воронью на растерзание».
Константин Ефимович, казалось, и не ждал другого ответа. Попыхивая цигаркой, познакомил нас с обстановкой на этом участке железной дороги. С главной магистрали в поселок Виры пролегала железнодорожная ветка.
Взорвать небольшой мостик у нас было чем. Уходя в разведку, опергруппы всегда брали с собой две-три четырехкилограммовые мины. С нами был один из лучших минеров отряда испанец Гросс. Он и Поликарп Вознюк положил под мост мину ударного действия, а мы тем временем выбрали место для засады. Оно, правда, было не совсем удачным. Позади нас открытая поляна с редким кустарником. Но лучшего места не оказалось.
Вскоре начало светать. На горизонте показался дымок паровоза, потом донесся перестук колес. Наши наблюдатели подали условный сигнал: «Приготовиться!».
Раздался пронзительный гудок. Мимо партизан побежали вагоны. В раскрытых дверях стояли и сидели фашистские солдаты. Пели, пиликали на губных гармошках.
В этот момент дрогнула земля. Тугой волной приклонило траву, затрепетали тонкие кусты. Паровоз, словно налетев на стенку, дернулся, повалился под крутой откос. Вагоны с треском и грохотом лезли друг на друга. Из хвостовых вагонов посыпались гитлеровцы, паля из автоматов.
Партизаны Андрей Величко, Василий Левшун и Поликарп Вознюк, выскочив на открытое место, расстреливали фашистов на выбор. Ваня Лойчиц, Тимофей Нечипорук, как и было им приказано, автоматным огнем уничтожали немецких овчарок и их проводников. Остальные косили карателей с фланга.
Операция заняла несколько минут. Оставшиеся в живых фашисты бежали. Мы отошли в лес, горячо обсуждая результаты боя. Потерь у нас не было.
— Говорил я вам, Виктор Васильевич, давайте ляжем ближе, бить фашистов было б ловчее, — распалившись, почти гневно выговаривает Вознюк, — гранаты ведь остались. Сколько гадов можно было бы еще уничтожить.
Возбужденный, взъерошенный, он живет еще боем, и я не могу не любоваться им. Отчаянный он, партизан Поликарп Вознюк. В разведке рука его постоянно на пистолете или сжимает гранату. Лихая удаль в бою, дерзкий, порой бесшабашный поступок — в этом он весь. Бывало, влетит на коне в незнакомое село с гиком и свистом, проскачет по улице с криком: «Да здравствует Советская власть! Хай живе ридна Украина! Смерть фашистам!». Чуб —
Как-то командование отряда послало Поликарпа в Ровно высмотреть расположение немецких частей и узнать настроение населения. Вместо разведки он, встретив фашистского офицера, убил его двумя выстрелами. И спокойно завернул за угол, а там автомашина с двумя гестаповцами. Вознюк метнул в них гранату, а сам на забор, на крышу — и ходу! Успел заметить, как автомашину взрывом разворотило, а от фашистов осталось мокрое место.
Строгий нагоняй в лагере Медведева Поликарп принимал с усмешкой, в душе он гордился успехом.
Удивительно везло этому человеку. Однажды, в начале зимы, по первопутку мчался он из разведки по полю в санках. Вот и околица. И вдруг взрыв, Вознюка кинуло далеко в сугроб. Оказывается, лихой разведчик наскочил на мину. Окровавленный, он поднялся из снега, смело вошел в деревню с гранатой в руке. Полицаи побоялись задержать его. Поликарп отделался легким ранением да замечанием от меня. А назавтра снова в разведку.
Но в тылу врага отчаянность — не самая положительная черта бойца. Потому Вознюка, как правило, не брали на операции, где требовались выдержка, скрытность и самообладание. Поликарп не обижался, ему хватало работы.
Я понимал его душевное состояние, не возражал и не призывал к порядку.
Как бы то ни было, операция удалась. Немецкие каратели так и не добрались до рабочего поселка Виры.
Вспоминаю, как наш командир относился к таким схваткам. Вернешься, бывало, в лагерь, доложишь Дмитрию Николаевичу о полученных разведывательных данных, о бое с карателями. Он покачает головой и строго скажет: «То-то, я смотрю, вы задержались. Опять ввязались в драку. Помните, задание у вас другое — разведка». Но тут же вызовет радиста и продиктует ему радиограмму в центр об очередной партизанской операции.
Случалось и так, что Дмитрий Николаевич, исходя из сложившейся обстановки, ставил перед нами задачу завязать бой и уничтожить фашистов.
Возвратившись однажды из разведки, я доложил Медведеву, что немцы перебрасывают по железной дороге тяжелую артиллерию, танки. Одновременно передал информацию от наших добровольных помощников в местечке Клесово — инженера карьероуправления Вячеслава Лысаковского и лесничего Довгера. Они сообщили, что недалеко от поселка Виры немцы приготовили большую партию сосновой и дубовой рудничной стойки для отправки в Донбасс и Кривой Рог.
— Взорвать! — приказал Медведев.
После короткого отдыха наша опергруппа в количестве 15 человек, вооруженная автоматами, гранатами и ручным пулеметом Дегтярева, снова отправилась к лесному складу. С собой мы прихватили пароконную подводу, на нее по дороге погрузили четыре 20-литровые бутылки скипидара, взятые из кустарной смолокурни.
Сложенную в штабеля рудостойку запалили со всех сторон. Облитый скипидаром склад моментально вспыхнул. Над Сарненскими лесами навис полумрак, дым застлал небо. Фашисты в Донбассе и Кривом Роге так и не дождались леса из Ровенщины.