Не выходя из боя
Шрифт:
Доброй традицией в нашем отряде стало боевыми подарками встречать праздники. 25-ю годовщину Октября мы решили отметить партизанским салютом. В разные стороны Ровенщины ушли группы подрывников и народных мстителей.
Я повел партизан в знакомый Сарненский район. Здесь, на окраине Виры, у гитлеровцев работала ремонтно-механическая мастерская, в которой восстанавливались тягачи, танкетки, автомашины. В поселке действовали электростанция и паровозное депо.
Впереди шли разведчики-партизаны из окрестных сел: Иван Лойчиц, Семен Еленец, Поликарп Вознюк и Виктор Боярчук. Последний
По пути в селах мы распространяли листовки Совинформбюро, поздравляли наших советских людей с наступающим праздником Великого Октября. Погода стояла морозная. Под ногами похрустывал первый снежок. Дышалось свободно. Но переход не из легких — шестьдесят километров! Часов в десять вечера миновали опушку дремучего леса. За голыми деревьями мигнул одинокий огонек. Залаяла собака.
В поселке постучали в крайний домик, в котором жил Константин Ефимович Довгер. Он знал о предстоящей операции и ждал нас. Бесшумно скрылись во дворе утомленные дальним переходом партизаны. Мы с Опалько, нашим партизаном, местным жителем, и Гроссом зашли в дом. Закурили. Константин Ефимович закашлялся.
— Что это вы курите? — спросил он.
— «Лесную быль», — смеясь, ответил я.
Довгер угостил нас отменным самосадом, рассказал о расположении немецкой ремонтной базы и подходах к ней.
— Антон Макарович не хуже меня здесь все знает, — сказал Довгер, кивнув в сторону Опалько.
Жена Довгера Евдокия Андреевна сидела в стороне у лампы и вязала теплые варежки. Предназначались они для партизан. Отвлекаясь от вязания, она изредка, с тревогой поглядывала на ящики с минами, а потом тихонько спросила:
— Подрывать?
— Да, — ответил Гросс.
— Виктор Васильевич! Нельзя ли заложить ящики подальше от нас? — обратилась она ко мне.
Партизаны громко рассмеялись, а хозяйка смущенно улыбнулась:
— Уж очень стекла дрожат. Боюсь, домик развалится.
Вскоре вернулись разведчики, и мы здесь же, в домике Довгера, уточнили план операции. Со мною в паровозное депо пошли Гнедюк, Дорожкин, Голубь, Нечипорук, Кузьмин. Другие группы направились к мосту, в мастерские, к электростанции.
Константин Ефимович Довгер посоветовал прихватить для верности начальника депо, прислуживавшего фашистам. В темноте мы осторожно приблизились к дому гитлеровского прихвостня. Он долго не хотел открывать и выспрашивал: кто да зачем.
— Разломаем дверь — плохо будет! — пригрозил Андрей Величко.
Начальник депо струсил и открыл дверь. Забрав его с собой, группа поспешила на задание. Перепуганный предатель покорно следовал за нами. По его распоряжению сторожа открыли ворота депо, мастерских. Сторожевую охрану
Внутри депо, мастерских пахло мазутом, металлом. Партизаны обошли полутемные помещения. Щупленький Вася Голубь и рослый Николай Гнедюк хозяйски осмотрели верстаки.
— Вот это подарок будет Ривасу! — не удержался от восклицания Николай, открывая инструментальный ящик.
Испанец Ривас Концехо-Хохус у нас в отряде занимался ремонтом оружия. Руки у него были, что называется, золотые. Партизану Андрею Величко он переделал винтовку в десятизарядный автомат, комиссару Стехову из обыкновенного маузера смастерил многозарядный пистолет-автомат. Фашисты терпели немало неприятностей от «сюрпризов» Риваса! Гранаты, начиненные гвоздями, мины, смонтированные из трофейных гранат, авиационный пулемет, переделанный в станковый, — все это было сделано руками Риваса и верно служило партизанам в боях.
В депо и мастерских мы отобрали сверла, напильники, молотки, зубила и другие инструменты. Нагрузили ими подводу и отправили в лагерь.
На яме в депо стояли три паровоза, четвертый — на поворотном круге. Рядом темнели железнодорожные платформы с моторами и пломбированные вагоны.
— Для отправки в Германию приготовили, — пояснил начальник депо.
Для всех объектов мин у нас не хватало. Что же делать?
— Вагоны с паровозами загоним на мост, — предложил Николай Гнедюк и принялся разжигать топку локомотива.
Поликарп Вознюк заставил сторожей и начальника депо таскать уголь к исправному паровозу. Мы тем временем заминировали поворотный круг, электростанцию, здание депо, два других локомотива. Разведчики облили мазутом и керосином станки, уголь, машины, ящики, оконные рамы, двери. До назначенного срока остались считанные минуты.
— С гудком прикажете выезжать, Виктор Васильевич? — спросил Николай Гнедюк, выглядывая из будки паровоза. Лицо его светилось озорной улыбкой. Он вел себя так, точно собрался в обычный рейс.
И я в тон ему ответил:
— Давай по всем правилам технической эксплуатации, Коля.
Партизаны соединили вагоны, платформы. Гнедюк дал гудок отправления. На стыках застучали колеса, поезд набрал скорость и исчез в темноте. Состав с грохотом двигался под уклон.
До назначенного времени остаются секунды. Подаю сигнал. Чиркнули зажигалки, зашипел бикфордов шнур. Едва отбежали — прогремел взрыв. Взлетел на воздух поворотный круг. Запылали здания, рухнула электростанция. Огнем охватило шикарный шестиместный «хорьх». Его прислал в ремонт гебитскомиссар.
А с моста все еще ничего не слышно. «Что же медлит Гросс, которому было поручено минирование объекта?» — тревожились мы. И тут дрогнула земля, поднялся столб пламени и черного дыма.
Позднее мы узнали причину задержки. Когда до моста оставалось каких-то триста метров, Гнедюк, а за ним Голубь спрыгнули под откос и скатились в придорожную канаву. И тут заметили, что состав неожиданно замедлил ход. Впереди оказался подъем.
«Дотянет ли?» — волновались партизаны. Они услышали взрывы на станции, увидели красное зарево над паровозным депо. А поезд медленно полз вперед. Но вот он наконец зашел на мост…