Не забывать никогда
Шрифт:
Коммандан регионального отделения судебной полиции Кана и психолог-криминалист Элен Нильсон допрашивали четырех свидетелей. Луиза и Шарль, родители Миртий Камю. Фредерик Мескилек, ее жених. Алина Массон, ее лучшая подруга, та, которая начала говорить первой. Та, чьи показания могли оказаться решающими.
Коммандану Бастине не было нужды подглядывать в записи, он знал дело наизусть. С тех пор как неподалеку от Изиньи обнаружили труп изнасилованной и задушенной девушки, он спал меньше пяти часов, да и то не подряд, полчасика там,
Курс против времени.
В одиночку…
Чтобы прижать мерзавца, нанесшего за три месяца два удара. В июне Моргана Аврил в Ипоре, затем Миртий Камю — сейчас.
Честно говоря, он нисколько не рассчитывал на Элен Нильсон, дамочку, которую министерство повесило ему на шею. Нет, он не имел ничего против психологов-криминалистов, напротив, он относился к ним вполне благосклонно и часто прибегал к их помощи, чтобы лучше понять тех психов, которыми ему приходилось заниматься. Но сейчас он спрашивал себя, каким образом эта вычурная блондинка, заявившаяся с авторучкой «Дюпон» в футлярчике в качестве оружия, блокнотом «Монблан» в качестве снаряжения и бутылочкой «Активии» на обед, может быть ему полезна.
— Мадемуазель Массон, вы руководили подростковым лагерем, возле которого Миртий Камю нашли мертвой?
Алина кивнула.
«Девчонка!» — подумал Бастине.
Алине Массон исполнился двадцать один год, она всего на несколько дней старше Миртий Камю. В лагере Изиньи-сюр-Мер, организованном ассоциацией «Золотой Простыни», никто не делал никаких формальных различий между девушками. Длительная работа на равных.
Бастине решил идти прямо к цели:
— Миртий чувствовала угрозу? Знала, что ей угрожал мужчина, причем не один раз? Вы это подтверждаете, мадемуазель?
— Не совсем так, коммандан.
Бастине нахмурился. Не отрывая взгляда от своих изумрудных ногтей, Элен Нильсон переформулировала вопрос:
— Не торопитесь, мадемуазель Массон. Изложите нам факты. Только факты. Кто был этот мужчина?
— В первый раз я его увидела, — принялась объяснять Алина, — на пруду базы отдыха Изиньи. Он держался примерно в сотне метров от нас. Он… он пялился на Миртий.
— И как вы на это отреагировали?
— Никак. В тот момент я толком даже внимания на него не обратила. Ну, такое ведь часто случалось.
— Часто? — повторил комиссар.
Алина бросила смущенный взгляд на Фредерика Мескилека. Жених Миртий жестом показал, что она может говорить. Элен что-то записала к себе в блокнот «Монблан», а коммандан Бастине велел свидетельнице продолжать.
Миртий ввела в привычку каждое утро устраивать для подростков получасовые занятия гимнастикой на берегу пруда. Включала нехилую музыку, танцевала, а подростки повторяли за ней движения. Через несколько дней занятия Миртий стали местом ежедневной встречи всего кемпинга. Семьи, туристы, подростки.
— Она была в центре внимания, — подытожила Элен.
— Да,
Алина колебалась, но, взглянув вопросительно на Луизу Камю, дрожащим голосом продолжила:
— Миртий была очень красива. Она танцевала грациозно и зажигательно, никто не оставался равнодушным.
В уголках глаз Луизы поблескивали слезы. Бывшая преподавательница танцев сжимала морщинистую руку мужа.
— Вы можете описать нам человека, который смотрел на Миртий? — повернул разговор Бастине. — Который пристально смотрел на Миртий, смотрел не так, как другие…
— Я видела его только издалека. Нормального роста. Скорее, молодой. Пожалуй, нашего возраста. На нем была сине-белая бейсболка с тремя полосками «Адидас». И солнечные очки. Он показался мне загорелым.
Бастине чертыхнулся. Описание подходило под описание незнакомца с красным шарфом, которого видели три свидетеля в Ипоре, подозреваемого номер один в деле об убийстве Морганы Аврил, того, кого безуспешно пытался найти капитан Грима. Но оно также подходило под описание сотен других молодых людей…
— Когда вы еще раз увидели этого типа?
— Он слонялся по лагерю, по крайней мере, я несколько раз замечала его бейсболку. По-моему, он из местных. Или аниматор из другого кемпинга. В Изиньи раскинули палатки по меньшей мере десяток лагерей…
— Точнее, семь, мадемуазель, — уточнил Бастине. — Сто тринадцать подростков и двадцать восемь взрослых, которые с ними работают.
Элен Нильсон возвела глаза к небу, словно дотошность коммандана ее утомила.
— Сейчас скажу точно, — продолжила Алина. — По-настоящему второй раз я его заметила в открытом море, возле Сен-Маркуф.
Бастине быстро сверился с заметками. Островки Сен-Маркуф, расположенные в семи километрах от побережья Нормандии, являлись единственными островами в виду французской береговой линии на участке от Кале до северной оконечности Котантена. Два валуна, торчащих из моря, на которых Наполеон соорудил форт для защиты от англичан. Собственность государства, ночевки запрещены, но пристать к берегу можно. Поездка на острова Сен-Маркуф являлась непременным здешним развлечением. Как и положено, ассоциация «Золотой простыни» организовала лодочную экскурсию на острова, состоявшуюся за пять дней до убийства Миртий.
— Миртий и ее группа из пяти подростков провели на архипелаге весь день, — продолжала Алина. — Я присоединилась к ним с другой группой, после полудня, примерно в 3 часа 20 минут. Я… я узнала того типа. Та же бейсболка, те же очки. Он прибыл на «Зодиаке», маленьком суденышке, что-то вроде наемного катера… он плавал вокруг островов.
— И как долго? — спросила Элен.
— Не знаю… Когда мы подплывали к Сен-Маркуф, он был уже там. Сделал несколько кругов и, понятное дело, все время пристально смотрел на Миртий. А потом дал задний ход. Собственно, его катер появился там не больше чем минут на пять, но…