Не загоняйте убийцу в угол
Шрифт:
Глава VI
Мариана въехала в Каштановую долину и свернула направо, к дому, где жила Сонсолес. Ставя машину, Мариана думала о том, что задняя стена дома выходит на каштановую рощу и из той квартиры, наверное, видна крыша судьи Медины, и уж во всяком случае, опушка рощи. Ее не отпускала мысль об особенностях местности в этом уголке долины и о том, как преступник воспользовался ими, чтобы скрыться. Конечно, она понимала: по мере того как тают надежды найти что-нибудь, подтверждающее ее гипотезу, сомнения будут подтачивать, как разъедает металл кислота, ту уверенность, с которой она приказала
Сонсолес Абос открыла дверь, и подруги поцеловались.
– Мой визит не носит официального характера, – сразу предупредила Мариана.
Они прошли в гостиную, и пока Сонсолес ходила смотреть, проснулась ли Марта, Мариана восторженно любовалась видом, открывавшимся из окна на крыши коттеджей, на все Холмистое. Слева выделялась среди других домов усадьба Сонседы – «Дозорное», а еще левее – дом Аррьясы. Речка, которую она видела от автостоянки у здания суда, пробегала между этими двумя усадьбами: «Дозорное» располагалось подальше, на втором холме, и находилось поэтому выше, чем дом Аррьясы. Мариане захотелось взглянуть на Хижину, где жил Карлос Састре, но ее скрывал не то близлежащий холм, не то растущие на нем деревья. «Все равно, – подумала Мариана, – какой прекрасный вид; отсюда хорошо наблюдать за всем». Подальше виднелось еще несколько домов, но все остальное закрывали деревья, и только крыши их можно было различить среди зеленых холмов. И теперь, восстановив более-менее точно, каким путем скрылся убийца, – по крайней мере, пока он шел вдоль речки к своему убежищу, – она снова удивилась тому, что никто ничего не видел. Мариана вздохнула.
– Сейчас Марта придет, – сказала Сонсолес. – Она почти проснулась. Что-нибудь принести? Чай?
– Нет, спасибо. – Мариана чуть помолчала и добавила: – Мне, действительно, неприятно вас беспокоить, но Марта – единственная из всех гостей Сонседы, кого я еще не допрашивала. Конечно, я это делаю неофициально, – пояснила она. – Просто это моя последняя надежда.
– Ты что, уже со всеми поговорила?
– Не я. Этим занималась следственная группа. Я обычно провожу официальные допросы. Я сделала исключение только для тебя и для Марты, хотя это не мое дело: я же не полицейский, а судья.
– Да, конечно.
Они снова помолчали.
– Не знаю, что такого может тебе рассказать Марта, – сказала, наконец, Сонсолес.
– Думаю, что ничего особенно, – ответила, чуть запнувшись, Мариана. – Но знаешь, надо выжать все до конца даже из последней возможности: иногда это дает больше толку, чем можно было предположить. Хотя, конечно, это адский труд.
– Мариана… скажи, тебе, правда, нравится быть судьей? Ты никогда не скучаешь по адвокатской конторе?
– По той – никогда, – категорически заявила Мариана. – По той – нет, – повторила она. – А по адвокатской работе вообще… да нет, пожалуй, тоже нет. Честно говоря, мне бы хотелось заниматься слушанием дел в судах, это мне больше всего нравится, ты же знаешь. Но для этого надо сдать экзамен – я же перешла в судебную систему благодаря третьему туру, – или отработать положенный срок, но это не очень долго. Вот этим я бы хотела заниматься. Без сомнения.
– Значит, ты скоро уедешь отсюда, – подытожила Сонсолес.
– Наверное. В любом случае больше двух-трех лет я в Сан-Педро
Марта вошла в гостиную, сделала вид, что поцеловала Мариану и тяжело опустилась в кресло.
– Господи, какое похмелье, – еле слышно сказала она.
– Так всегда бывает, если пьешь все, что тебе предлагают, – насмешливо заметила Сонсолес.
– Да, сестра, я согрешила. Как только мне полегчает, я схожу исповедуюсь, – вымученно ответила Марта.
– Послушайте, – улыбаясь, вмешалась Мариана в эту перепалку, – я пришла, заручившись согласием сестер Абос и с самыми добрыми намерениями.
– Согласием одной из сестер Абос, хорошей, которая хотела наказать другую сестру Абос плохую, – подчеркнула Марта с неожиданной проницательностью.
– Ну, как тебе это представление? – спросила Сонсолес. – Ладно, разговаривайте о чем хотите, пока у Марты есть силы. А поскольку я сегодня за прислугу, то что вам принести? Воды?
– Воды, и побольше, – сказала Марта.
– Мы можем подождать, пока тебе захочется говорить, Марта, я тебя не тороплю, – сказала Мариана.
– Мариана, – с достоинством подняв голову, ответила Марта, – начинай, когда сочтешь нужным; я могу потерпеть.
– Как хочешь.
Вошла Сонсолес с подносом, на котором стоял кувшин с водой и три стакана, в одном из них болтался кусочек лимона и что-то пенилось.
– Опять тоник, смотри, как бы тебе не перебрать, – поддела ее Марта.
Сонсолес вздохнула, изобразила ехидную гримасу и сделала Марианне знак, что та может начинать.
– Хорошо, – сказала Мариана, устраиваясь на диване поудобнее. – Марта, насколько я знаю, на втором вечере, который устраивал у себя Рамон Сонседа, был и судья Медина.
– Ага, – отозвалась Марта из-за стакана с водой.
– И его не было на первом вечере Сонседы по случаю начала летнего сезона.
– Конечно, – удивилась Марта. – Ты не можешь этого не знать: ты ведь там была.
– Ну теперь я вижу, что ты совсем проснулась, – с упреком сказала Сонсолес.
– Да, я там была, – сказала Мариана. – И ты разговаривала с судьей Мединой, я имею в виду, на втором вечере.
– Разговаривала? – удивилась Сонсолес.
– Сонсолес, пожалуйста, не мешай мне, – попросила Мариана, видя, что Марта начинает раздражаться. – Я уйду, тогда и ругайтесь в свое удовольствие.
– Все, я молчу. Извини, – недовольно сказала Сонсолес, пересаживаясь на другой конец дивана.
– Итак, ты разговаривала с ним довольно долго, верно?
– Да. Честно говоря, он был такой нудный… а я такая веселенькая, – сказала Марта и посмотрела туда, где сидела сестра. – Разве иначе я бы терпела его столько времени?
– Терпела? Что именно? – спросила Мариана.
– Он был… как бы тебе сказать… таким занудой. И учти, я удрала от него, как только смогла.
– А о чем вы разговаривали?
– О чем? Ну, я не знаю… о его подвигах. Ты же знаешь, стоит на минуту потерять бдительность, как мужчины тут же начинают тебе объяснять, как хорошо они все делают, и какие они изумительные. Им даже в голову не приходит, что тебе, может, начхать на это.
– А о каких подвигах он тебе рассказывал?
– Ой, я не знаю. Ну, про свои дела, про приговоры, которые он выносил как судья.