Не заигрывай со мной
Шрифт:
Разговор с тетей Олей и Настей состоялся вечером, когда обе девушки семейства Крамовых вернулись со своих дел. Они тепло меня встретили, совершенно не ожидая, что я вернулась. У тети Оли сразу навернулись слезы, Насте даже пришлось отпаивать её валерьянкой.
— Всё хорошо. Я не злюсь. Разве что чуть-чуть, — успокаивала я тетю Олю, которая продолжала осыпать меня извинениями.
— Вера мне рассказала, что встреча ваша прошла… «не очень».
«Вера… Как же иначе?»
— А чего она ждала? Что я кинусь ей на шею и всё забуду? — в моем голосе так и сквозило пренебрежением, но с этим
— Я не знаю, чем думала, Майя. Но я не могла не сказать ей, что с тобой. Как мать. Пойми меня.
— Я понимаю и не понимаю.
— Она ведь правда сожалеет, что у вас так всё вышло.
Я усмехнулась и сложила руки на груди. Это звучало фантастически. Настя с круглыми глазами сидела молча в углу и лишь наблюдала, иногда таская печенье со стола. В какой-то момент её мельтешащая рука начала меня раздражать, и я шлепнула по ней.
— Ай! За что?
— Не слишком ли ты на печеньки насела? Бока обвиснут.
— Схожу с утра в зал. Делов-то.
Ведьма. Ну точно ведьма. Хотя по мне зал уже лил крокодиловы слёзы. При моем ограниченном рационе, я умудрилась набрать вес. Но впервые меня это не напрягало.
— Как вы вообще познакомились с моей матерью? — обратила свой взгляд на тетю Олю.
— Это чистая случайность! — воскликнула она. — Она проходила диспансеризацию в нашей клинике. Я когда её увидела, подумала о том как вы похожи.
— Мы не похожи. Я копия отца, — фыркнула себе под нос.
— Ну не скажи. Нос, волосы, осанка и голос. Вот голос так похож, аж мурашки по коже. А потом я подглядела её карточку, фамилия та же и её профессия… Прости, Майя. Я полезла куда не следовало.
Тетя Оля опустила глаза в стол как нашкодивший ребенок перед директором школы. Я почувствовала себя мерзко. Взрослый человек вымаливает у меня прощение битый час, а я всё кочевряжусь.
Накрыла её ладонь своей, ощущая тепло и впитывая его в себя.
— Знаешь, она как и ты очень на все остро реагирует. Сначала отказалась со мной разговаривать. Подумала, что я какая-то мошенница, даже заявление в полицию собиралась написать. Но потом сама перезвонила…
Я слушала рассказ тети Оли, но как будто не слышала. На моих ушах выросли заслонки. Всё, что касается матери, фильтровалось мозгом, исключалось, стиралось из памяти. Всё, что казалось делает из нее человека. Слишком сильны мерзкие воспоминания, полные отчаяния и желания любви. Раз она следила за мной в соцсетях, то могла и связаться, но не стала этого делать. А мне…
Черт возьми, мне это было нужно! Это было так трудно признать, но в душе, в самом темном и далеком углу, я жаждала её звонка. Жаждала услышать, как она скучает. Как считает себя виноватой передо мной. Хотела услышать «Вернись домой, я исправлюсь. Мы начнем сначала».
Но чем больше проходило времени, тем больше я убеждалась в мысли, что нам хорошо друг без друга. Лучше, чем вместе. И я, может, и готова была на разговор, но жить вместе — ни за что. Я не вернусь в её дом. Там мне нет места. Там слишком больно.
— Настя, выйди, пожалуйста, — хрипло попросила подругу.
Видела, как ей не хочется, но она поджала губы и молча кивнула. Спустя минуту я уже просила тетю Олю записать меня на прием к врачу. Прежде
— Вы тоже меня простите.
— Да что ты, Майя. Не стоит.
— Стоит. Живу у вас тут на птичьих правах, еще и носом ворочу. Вы ведь хотели помочь.
— Ох, сколько Насте говорю, чтобы никогда не давала непрошенных советов и не лезла, куда не просят, а сама… Мне самой надо прислушаться к своим советам.
Я улыбнулась и обняла тетю Олю. Ничего криминального же она не совершила, и так сильно распереживалась. Да, мы с ней не родственники, но я ощущала всю нежность и заботу, которую она вложила в свой поступок. Внезапное появление мамы в моей условно-спокойной жизни не должно было разрушить доверительные отношения с мамой Насти.
— Я надеюсь, что таких сюрпризов я больше не получу.
— Без твоего ведома я больше ничего не буду делать. Зуб даю!
— Зубы оставьте себе, — я засмеялась.
Настя выглядывала из коридора. Всё же подслушивала, лиса. Я поманила её рукой и теперь мы обнимались втроём. Как настоящая семья. Мать и две дочери. Одна правда «приемная» и с нездоровой головой, но в семье, как говорится, не без урода.
Мила встретила меня так, будто я не на больничном была, а уезжала как минимум на год. Цветы, шарики, даже растяжка. Мне это показалось слегка чересчур, но что удивило — даже безэмоциональная и колкая Мария улыбнулась, когда я зашла в студию.
— Это всё мне?
— Мы очень по тебе скучали! — Мила кинулась мне на шею.
— Если бы ты не вернулась, сестру бы забрали в дурку, — бросила Маша, снова возвращаясь к листанию телефона. Её внимания мне хватило ровно на одну улыбку, но и то было ценно.
— Майя, мы зашиваемся. Я не чувствую ни ног, ни рук. Не могу спать и есть! Как хорошо, что ты вернулась!
— Я в строю. Так что не переживай, — сжала пальцы Милы в ладонях, передавая ей частичку своей уверенности. — Справимся.
Мила и Маша не преувеличивали. Не знаю уж, что там такого сделала хозяйка студии, но детей действительно было очень много. И как она справилась с этим сама — загадка. Или всего лишь всепоглощающее чувство любви к делу, которым занимаешься.
Группы одна за одной, и в какой-то момент я начала ощущать искреннее удовольствие от балета. Работа стала восприниматься не просто как способ заработать, перебиться, а как дело жизни. Видеть успехи детей, не причинять им морального и физического зла, поддерживать и направлять, договариваться. Конечно, методы у всех хореографов разные. Да даже не у хореографов: учителя, преподаватели, врачи, сотрудники госструктур. Где-то порой надо быть и тверже, иначе тебе сядут на шею. Дети те еще манипуляторы, но я четко для себя решила не ломать, а лепить.