Не засыпай
Шрифт:
Внизу открывается уличная дверь. Я неуверенно подхожу к перилам, чтобы посмотреть, кто зашел. Это соседка, которая живет на четвертом этаже. Она не замечает меня, быстро поднимаясь по лестнице и переступая через две ступеньки за раз, ее глаза прикованы к телефону, так как она разговаривает по фейстайму. Дойдя до моего лестничного пролета, она поднимает взгляд и встречается со мной глазами, а потом идет дальше на свой этаж.
Встреча с соседкой заставляет меня почувствовать себя еще глупее. Конечно, нет никакого злоумышленника. Грохот, должно быть,
Я возвращаюсь в квартиру и закрываю за собой дверь. Уже внутри я звоню Марко.
– Все в порядке, Лив? – спрашивает он.
Бормотание голосов на фоне и лязг ножей о тарелки говорят мне, что он, должно быть, в ресторане.
– Ты получил мое предложение переночевать у меня? – я иду по коридору к спальне Эми, откуда раздавался грохот. Я чувствую себя храбрее, зная, что на телефоне кто-то, кто может вызвать копов, если что-то пойдет не так.
– Я только что увидел твое сообщение. Я бы хотел подъехать, но я не в городе.
– Где ты?
Половица позади меня скрипит. Я замираю.
– Технологическая конференция. Чикаго. Я вылетаю обратно в пятницу вечером.
– Я не знала, что ты на этой неделе в отъезде, – говорю я, чувствуя себя невероятно одиноко и беззащитно, так как Марко никак не сможет прийти мне на помощь. Я делаю еще шаг вперед.
– Я думал, что говорил об этом, – отвечает он довольно резковато. Марко ненавидит мое любопытство. – Ты звучишь так, будто из-за чего-то расстроена, – смягчается он, улавливая страх в моем голосе. – Ты уверена, что все в порядке, Лив?
– Я просто расстроена, что ты не можешь приехать. Эми нет, и квартира кажется очень… пустой, – отвечаю я, слишком стыдясь говорить ему, что испугалась быть одной в собственном доме.
– За мной должок, – обещает он с хрипотцой в голосе.
– Запишу на твой счет, – запинаясь, говорю я, прежде чем повесить трубку.
Стук возобновляется. Он определенно исходит из комнаты Эми. Я иду к ее спальне, держа телефон как оружие. Дойдя до ее комнаты, я легко пинаю дверь, чтобы она полностью открылась, и включаю свет.
Эми забыла закрыть окно на щеколду. Ветер, должно быть, открыл его, и теперь оно билось о стену.
Я закрываю окно и разворачиваюсь, чтобы осмотреть комнату. В ней есть гардеробная, а в углу у окна стоит стол. Когда Эми училась медицине, стол был всегда завален книгами. Теперь на нем нет ничего, кроме серебристого ноутбука.
На ее кровати лежит маленький чемодан, который она, вероятно, оставила во время сборов. Я полагаю, что она отдала предпочтение чемодану пообъемней, который вместит больше одежды. Эми всегда берет чемодан больше, чем надо. Ей неведомо то, что в недельную поездку можно брать два чемодана. Когда я поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты, то чуть не падаю, споткнувшись о хвост Шоны, торчащий из-под кровати Эми.
– Так вот ты где!
Шона открывает свой здоровый глаз и таращится на меня с презрением, а потом снова засыпает.
Я направляюсь
Мои веки наливаются тяжестью, и я засыпаю на диване посреди передачи. Я просыпаюсь от грохота. Снова окно Эми. Я не могу взять в толк, как оно смогло открыться, если до этого я плотно его закрыла. Я опять захожу в комнату, включаю свет и закрываю окно. В этот раз я дважды его проверяю, чтобы убедиться, что оно случайно не откроется вновь.
Будильник у постели Эми говорит мне, что время близится к полуночи. Я плетусь в ванную и чищу зубы, а потом открываю дверь в свою спальню.
Я включаю свет и встаю на пороге как вкопанная. Когда я уходила утром на работу, все было прибрано. Сейчас все не так. В моей комнате царит хаос. Кровать измята. Дверцы шкафа и часть ящиков комода приоткрыты. Как будто кто-то копался в моих вещах.
Одна из фоторамок лежит на полу посреди осколков стекла. Это фото нашей с Марко поездки в штат Мэн на выходные. Я поднимаю рамку и разбитое стекло и ставлю на стол у кровати. Грудь спирает от страха, когда я вижу окно. Кто-то нарисовал сердце, проткнутое стрелой, на пыльном оконном стекле.
Я звоню в 9-1-1, хоть мне и не по душе обращаться в полицию. Во мне глубоко сидит недоверие к представителям власти с тех пор, как той ночью, когда меня забирала служба опеки, коп вырвал меня из рук мамы. Это воспоминание меня никогда не покидает. Это ощущение усугубил инцидент, когда в студенческие годы меня жестко задержали и заковали в наручники из-за того, что я случайно оказалась поблизости от студенческих протестов. Копы отпустили меня, когда еще раз посмотрели записи с видеокамер, которые показали, что я в этом не участвовала, но тот опыт только углубил мое недоверие.
Двое полицейских в форме прибывают через двадцать минут. К тому времени я переодеваюсь в спортивные штаны и сижу, сжавшись на кресле в гостиной, делая глубокие вдохи и стараясь взять себя в руки. Полицейские вежливо слушают мой детальный рассказ о том, что произошло.
– То есть вы не заходили в свою спальню, когда пришли домой? – спрашивает грузный коп с тонкими усами, пока его молодой темноволосый напарник проверяет защелки на окнах в кухне и гостиной на предмет отсутствия взлома.
– В последний раз я была в своей спальне этим утром, перед тем как пойти на работу. Все было прибрано. Постель заправлена. Она не выглядела так, как сейчас, – я указываю руками на беспорядок.
Я иду за младшим копом в комнату Эми, где он проверяет окно.
– Похоже, оконную задвижку надо починить. Вот почему она открывается настежь, когда дует ветер, – объясняет он, играя пальцами с щеколдой.
Он говорит мне, что никто не смог бы вскарабкаться по внешней стене нашего дома, чтобы забраться через окно.