Не завтра жизнь кончается
Шрифт:
Отвернувшись к окну, Лиза проговорила:
– У немцев есть такое слово: «киндерштубе». Это значит «детская комната». Они уверены, что упущенное в развитии и воспитании в раннем детстве не восполняется уже никогда. Ни в каком возрасте.
– По-моему, немцы ошибаются, – возразила Арина.
– А, по-моему, нет. Какой бы умный и самоуверенный не был этот заносчивый хвастунишка, он уже никогда не догонит таких, например, как мы с тобой. Хотя, мы почти ровесники, ведь так?
– Наверное, но почему ты считаешь,
– Ну, хотя бы потому, что пока он бездельничал и не хотел учиться в школе, мы с тобой вовремя и отлично усвоили все знания. Ни после вечерней школы, ни тем более после заочного института он никогда не сравняется с такими, как мы.
Арина медленно покачала головой и возразила:
– Неверное утверждение. Он может всё усвоить и даже лучше, чем мы с тобой. Потому что мы всё учили на неосознанном уровне, а у него сейчас есть мотивация. Ты ведь помнишь силу мотивации в педагогике? Он знает, зачем учит, а мы это делали ради оценок и стипендии.
– Допустим. А если у него и сейчас вся мотивация сводится к получению не знаний, а только бумажки и диплома для продвижения вверх и карьеры? Разве ты не поняла, какой он? И пока он маршировал строевым шагом в армии, мы с тобой учились в столичных вузах, общались с умными преподавателями, бегали в библиотеки и театры.
– А он приобрёл настоящий, жизненный опыт, в то время как мы с тобой остались начитанными романтиками и смотрим на жизнь сквозь розовые очки, что не очень полезно.
– Ну и что? Зато так приятно, – улыбнулась Лиза. – Разве есть в жизни что-нибудь лучше, чем остаться романтиком до самой старости? Нет, я не хочу смотреть на жизнь сквозь серые очки прагматизма. И постараюсь всегда остаться романтиком.
– Я тоже. И как тебе вообще новый коллектив? – спросила Арина.
– Кажется, нормально. Мне всегда труднее сживаться с учителями, чем находить общий язык с учениками.
– Удивительно, что мы с тобой так похожи, – мне тоже.
Прозвенел звонок и они разошлись по своим классам.
– Слушай, так можно прокиснуть, – сказала в пятницу Арина. – Давайте куда-нибудь оторвёмся, как говорят наши ученики. И наших мужей немножко проветрим. А то они сами что-нибудь предпримут и совсем не то, что нам понравится. Ведь впереди два выходных.
Подумав о неумении Ильи пить, Лиза спросила:
– И что ты предлагаешь?
– Ну, что здесь можно предложить, кроме танцев в доме офицеров? Все наши туда бегают. Может, сходим?
– Никогда не любила ходить на танцы. И наши мужья не согласятся.
– Чего же мы стоим, если не сможем уговорить их? Итак, завтра в шесть мы у вас. Посидим и пойдём потанцуем. Что с собой принести?
– Ничего не нужно, у нас всё есть. Мы с мамой всё приготовим, приходите.
Арина удивлённо посмотрела на Лизу:
– Ты называешь свою свекровь мамой?
– Конечно.
– Я – нет. Не могу.
– Это надо делать сразу. Мне тоже сначала было нелегко и непривычно, но я ведь стала женой её сына. Нельзя обижать её, называя как чужую по имени и отчеству. Она очень хорошая и добрая женщина.
– И у тебя с ней никаких недоразумений?
– Совершенно никаких. Мы с ней как подруги. Моя мама даже ревнует.
– И свекровь всегда жила с вами?
– Не всегда. Она работала главным бухгалтером в воинской части в Туркмении, хотя уже вышла на пенсию. А я уговорила её переехать жить к нам.
В субботу вечером по шумному разговору на лестнице на второй этаж, Савельевы поняли, что Лавровы идут не одни, а через минуту пришедший вместе с ними красивый и высокий капитан уже обнимал Лизу.
– Серёжка, это просто судьба, от тебя никуда не деться, – говорила она и объясняла всем: – Нас второй раз переводят вместе в одну часть. Вы можете в такое поверить?
– Действительно невероятно. С военными это очень редко случается, – удивился Олег. – Вы уже, можно сказать, родня.
– Точно, – подтвердил Сергей. – А всё потому, что я люблю эту женщину.
Поглядывая на Илью, он добавил:
– Вот жду, когда она его бросит.
– Ну, как вам нравится такой враг семьи? – добродушно отшутился Илья. – Проходи, вечный соперник и родня, проходи и прекрати обниматься с моей женой, а то вызову на дуэль.
– Всё, всё, понял. А где мой любимчик и будущий лётчик Алёшенька? Я принёс тебе шоколадку.
– Никаких шоколадок детям, – заявила Лиза. – Сколько раз говорить? Он после шоколада как вы после пива. И плохо спит.
– Так не давать? – спросил Сергей.
– Как же теперь не давать? Но больше не приноси.
– Бу сделано, никогда больше, ты понял, Алексей?
– Бу сделано, – ответил Алёшенька то, что ему сразу понравилось и запомнилось.
Его глаза возбуждённо и радостно сияли от множества гостей. Лиза с Ариной пошли на кухню помогать Валентине Адамовне, готовить всё на стол.
– А где вы встретили Серёжку? – спросила Лиза.
– Олег сказал ему на работе, что мы идём к вам и на танцы, и он напросился с нами. Ты бы знала, как у нас в городке все женщины словно с ума посходили за этим Серёжкой.
– Вот так всегда в каждой части, куда нас переводят. Они сами к нему домой бегают.
– Так женщины сами портят и балуют мужчин, – проговорила Валентина Адамовна.
– Женщины балуют и портят только тех мужчин, которые сами этого хотят, – решительно возразила Лиза. – Но Серёжка, между прочим, славный и добрый. Коренной москвич, у него там осталась бабушка, которая его вырастила.
– А почему нет традиционных стихов Олега? – спросила Лиза, когда они вернулись в комнату и расселись за столом.