Не жалейте флагов
Шрифт:
– Мама, – сказал он, – тебе не кажется, что я должен жениться?
– На ком?
– На ком угодно.
– Не понимаю, как можно сказать: должен жениться на ком угодно.
– Не сбивай меня, дорогая. А вдруг меня убьют – вот я о чем.
– Невелико счастье для бедной девушки, я так полагаю, – ответила Марго.
– Мне хочется сына.
– А, ну тогда женись, милый. У тебя есть кто-нибудь на примете?
– Нет как будто.
– И у меня тоже. Надо подумать. По-моему, вторая дочь Эммы Гранчестер очень хорошенькая – попытай ее. Конечно, есть и другие, Я разузнаю.
Так Питер, которому все это было в новинку, начал выходить
– Питер, – сказала ему как-то Марго. – Ты когда-нибудь отрываешься от новых подруг, чтобы повидаться со старыми? Что с Анджелой? Я ее что-то совсем не вижу.
– По-моему, она вернулась в Англию.
– Она сейчас не с Безилом?
– Нет, не с Безилом.
А она по-прежнему жила на самом верху каменной коробки на Гровнер-сквер. Внизу под ней, слой за слоем, богатые мужчины и женщины приходили и уходили по своим делам – слой за слоем, вплоть до уровня улицы, а еще ниже, под землей, администраторы оборудовали подвал под бомбоубежище. Анджела редко выходила из квартиры – только раз или два в неделю, чтобы посмотреть кино, и всегда одна. Она завела привычку носить очки из дымчатого стекла и не снимала их ни дома, ни на улице; не снимала и в своей гостиной с приглушенным, скрытым освещением, когда час за часом просиживала у приемника, с графином и стаканом под рукой; не снимала и тогда, когда гляделась в зеркало. Одна только Грейнджер, служанка, знала, что происходит с миссс Лин, но знала одну только внешнюю сторону. Грейнджер знала число бутылок, пустых и полных, в маленькой кладовой; видела лицо миссис Лин утром, когда щиты затемнения снимали с окон. (Теперь ей никогда не случалось будить миссис Лин; глаза той были всегда открыты когда служанка приходила будить ее; иногда миссис Лин, одетая, сидела в кресле; иногда лежала в постели, неподвижно глядя в пространство перед собой. Дожидаясь, пока ее окликнут.) Грейнджер знала, сколько подносов с едой приносилось снизу из ресторана и уносись нетронутыми. Все это знала Грейнджер и, будучи девушкой недалекой и благоразумной, помалкивала; но поскольку она была девушкой недалекой и благоразумной, ей не дано было знать, что происходит в душе миссис Лин.
Снега сошли, и с ними вместе истаяли последние недели зимы; вскоре, не подозревая об опасностях войны, вернулись в свои наследственные владения ласточки.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
I
Безил вернулся в Лондон и к этому его вынудили два события. Во-первых, йоменские части снова переводились в сельскую местность в палаточные лагеря.
Фредди позвонил Барбаре.
– У меня добрая новость, – сказал он. – Мы возвращаемся домой.
– Как чудесно, Фредди, – сказала Барбара, приуныв. – Когда?
– Я прибуду завтра. Привезу с собой Джека Кэткарта, это наш новый заместитель командира. Нам надо разбить лагерь. Пока мы будем этим заниматься, будем жить в Мэлфри.
– Прекрасно, – ответила Барбара.
– Мы берем с собой
– Ой, Фредди, ради бога, не надо.
– Можно было бы открыть салон и разместить в нем столовую. Я мог бы жить дома. Тогда пришлось бы устроить в доме еще полковника Спроггина и, возможно, Кэткарта, ты не возражаешь?
– Ради бога, Фредди, ничего не решай в спешке.
– Я уже практически все решил. Увидимся завтра. Да, кстати, Безил еще у тебя?
– У меня.
– Боюсь, он не сумеет наладить блестящих отношений с Кэткартом. Ты не могла бы ему осторожно намекнуть?
Барбара, опечаленная, положила трубку и пошла отдавать распоряжения к приему Фредди и майора Кэткарта.
Безил был в Грэнтли Грин. Он вернулся после ужина и з&етал Барбару еще на ногах.
– Милый, ты должен уехать.
– Верно. Как ты узнала?
– Приезжает Фредди.
– К черту Фредди. Кому он нужен? Приезжает Билл!
– Что она говорит?
– Хочешь верь, хочешь не верь, она рада-радешенька.
– Неблагодарная скотина, – сказала Барбара и после паузы: – Ты так и не написал книгу.
– Нет, зато нам было хорошо вместе, правда, Бэб? Совсем как в былые времена.
– Тебе, наверное, понадобятся деньги.
– Лишних денег у меня никогда не бывает, но в данный – момент я прямо-таки богат.
– Каким образом, Безил?
– Так, набежало по мелочам. Слушай-ка, что я сделаю перед отъездом: я еще разок сбуду с твоих рук Конноли. Пожалуй, я совсем не уделял им внимания последние недели.
Это повело ко второму событию, решившему его отъезд.
В своих разъездах между Мэлфрп и Грэнтли Грин Безил заприметил славный оштукатуренный домик с садом и лужайкой, который показался ему отличным местом для Конноли. Он спросил о нем Барбару, но она ничего не могла ему сказать. Уверенный в безотказности своего метода, Безил понемногу распускался и больше не давал себе труда наводить справки, прежде чем выбрать очередную жертву. Оштукатуренный домик был взят на прицел, и на следующий день, впихнув Конноли в машину, он отправился обделывать свой последний бизнес.
Было десять часов утра, но он застал хозяина за первым завтраком. Тот явно не относился к разряду людей, с которыми Безил привык иметь дело. Он был моложе всех тех, кто предназначался «Только для приема в саду». Изувеченная нога, неловко торчащая вбок, объясняла, почему он не в форме. Покалечился в мотогонках, как он затем объяснил Безилу. У пего были рыжеватые волосы, рыжеватые усы и недобрые розоватые глаза. Звали его мистер Тодхантер.
Заправлялся он почками, яйцами, сосисками, грудинкой и пережаренной отбивной, на каминной полке стоял чайник с заваркой. Казалось, будто он сошел с иллюстрации Лича к какойнибудь книге Сэртиса.
– Ну что ж, – сказал он осторожно, но приветливо. – Я слыхал о вас. Вы брат миссис Сотилл из Мэлфри. Я не знаком с миссис Сотилл, но много слышал о ней. Я не знаком и с капитаном Сотиллом, но много о нем слышал. Чем могу служить?
– Я уполномоченный по устройству эвакуированных в приходе, – сказал Безил.
– В самом деле? Очень интересно познакомиться. Валяйте дальше. Надеюсь, вы ничего не имеете против, если я буду есть.
Потеряв толику былой уверенности, Безил пустился в ставшую у него стереотипной вводную часть: