Не жди меня, мама, хорошего сына

Колычев Владимир Григорьевич

Подвал ночного клуба, комната с хорошей вентиляцией, но совершенно без окон. Кушетка, тумбочка, шкаф, стул — обстановка как в тюремной камере. Ноутбук без Интернета, телевизор, плеер с кучей пиратских дисков — это плюс. Обеды и ужины из ресторана — тоже неплохо. Ржавое ведро вместо унитаза — минус… Восьмой день Сеня сидел в этом узилище, разумеется, на незаконном основании.

Сеня только что снес ведро с нечистотами в сортир, находившийся в дальнем конце подвала. Дюжий парень в униформе охранника, сморщив нос, втолкнул его в камеру,

закрыл за ним дверь. С этого момента начался отсчет девятых суток…

Дверь снова открылась, Сеня испуганно вздрогнул. Возможно, это пришли за ним головорезы Сафрона, чтобы выстрелить ему в затылок. Выбьют яму в полу, сбросят туда его мертвое тело, зальют строительным раствором. Играй, Сеня, в бетонные игрушки… Но в камеру зашел сам Сафрон.

— Твою мать! Ну и вонь у тебя здесь, паря!

Прежде чем выйти из камеры, он поманил его за собой взмахом руки. Сеня вышел за ним в коридор.

— Повезло тебе, братишка, нашли мы Елену Павловну. И Брянцева твоего нашли… Так что свободен ты…

— Я могу идти? — взбодрился Сеня.

Он понимал, что Сафрон держал его взаперти незаконно, фактически это уголовное преступление, за которое можно схлопотать несколько лет тюрьмы. Но идти в милицию он не собирался. Бежать из Битова, бежать куда глаза глядят. Не город, а черт-те что, куда ни плюнь — всюду братва.

— Куда ты пойдешь? Ты на себя посмотри. Грязный, вонючий…

— Ничего, дома отмоюсь.

— Не пойдет, — покачал головой Сафрон. — Через три часа у нас выступление.

— Выступление? Куда?

— Не куда, а где! — расхохотался Сафрон. — С тобой все в порядке, пацан? Или клинит немного?

Сеня промолчал. Восемь суток взаперти в ожидании конца — тут так заклинить может, что и в психушку загреметь недолго.

— Ну да, понимаю. Извини, что так вышло. Да ты не бойся, я компенсирую… А сейчас в сауну, отмываться. Два часа у тебя. Потом концерт, Елена Павловна выступать будет. А ты как думал?

В сауне Сеню ждала бутылка дорогого французского вина, сырная нарезка, ваза с фруктами. Пить он не стал — вдруг отрава, но не удержался, отщипнул несколько ягод от грозди янтарного муската.

В душевой он нашел мочалку в упаковке, гель для душа. В джакузи с чистой горячей водой — флакон с пеной для ванн. В парной — шайка, веник, шапка, ковш; температура под сто градусов… Намылся Сеня, напарился, поиграл с пеной в джакузи, снова прошел через парилку. А в трапезной его ждала девушка с фальшивой улыбкой, но истинной красоты.

В коротком белом халатике, с распущенными волосами, зовущие губы сочно накрашены. Она молча взяла его за руку, повела в массажную, уложила на стол…

Похоже, это и была обещанная компенсация. Своими умелыми ручками девушка заслужила для Сафрона прощение.

В раздевалке в шкафу висел элегантный, с иголочки костюм светло-серого цвета, далеко не самый дорогой, но и не дешевка, белая сорочка, галстук, туфли. Новенькая барсетка со старым телефоном,

который у него забрали, там же были документы и конфискованная наличность — что-то около десяти тысяч рублей.

Сафрон ждал его в концертном зале своего клуба, за столиком. На сцене в разноцветных лучах резвилась танцевальная группа, чуть поодаль, за линией, где кончались столики, крутилась рулетка и шелестела баккара. Музыка, азарт, запах денег. Сеня ощутил легкое притяжение со стороны карточного стола.

Сафрон скрестил нож с вилкой, недобро улыбнулся.

— Значит, говоришь, тридцать тысяч от Елены Павловны получил? — спросил он.

«Началось!» — испуганно встрепенулся Сеня. Под левой лопаткой захолодело.

— Я их уже отдал, в счет долга, — выпалил он.

— Разве я спрашиваю, куда ты их дел? — удивился Сафрон.

Он снова превратился в доброго малого, веселый, радушный. Но Сеня не расслаблялся: он хорошо знал, что представляет из себя этот человек.

— А что за долг? — спросил Сафрон, вилкой ковырнув лист салата в своей тарелке.

— Да так, заигрался…

— Где?

— В казино.

— В моем?

— Не знаю. В «Пьедестале».

— Нет, это не мое… И что там было?

— Да так, ничего.

— А я сказал, говори! — нахмурился Сафрон.

Сеня не стал пытать судьбу, рассказал, как было дело. Стелла, Василий, «Ниссан», сбитая женщина, майор Комов и подполковник Круча, камера временного изолятора, снова Волынок… Сафрон слушал с нарастающим интересом, не перебивал. Заговорил он лишь после того, как Сеня поставил точку в своей истории. Вернее, многоточие, поскольку на том, как он вернул двести тысяч, его злоключения не закончились. Про Лизу рассказывать он, разумеется, не стал…

— Значит, Кручу знаешь, — как-то невесело сказал Сафрон.

— Знаю.

— И Комова.

— Комов мне телефон свой дал, сказал, чтобы я позвонил ему, — вспомнил Сеня.

— Ты же не станешь ему звонить? — обеспокоенно спросил Сафрон.

— Ну, не знаю… Восемь дней из списка вычеркнуто, — осторожно, с оглядкой сказал Сеня.

— Ты это брось. Восемь дней тебе компенсируют… Ирочка тебе понравилась?

— Чудо.

— Этого мало, понимаю. Ты же у нас композитор, богема, да… Знаешь что, я тебя под свою опеку возьму.

— Зачем?

— А я Васю твоего хорошо знаю, — в раздумье сказал Сафрон. — Хреновый он человек, скажу я тебе. Если он в горло вцепился, не отпустит…

— Да ладно, не надо. Я в Москву поеду, там он меня не достанет.

— Ну ты, парень, шутник, — хмыкнул Сафрон. — Это мафия, они тебя везде найдут… Может, уже ищут…

Сеня вспомнил, что согрешил с женой человека из этой мафии, ощутил, как онемели коленки. Рука сама потянулась к бокалу с коньяком.

— Да не бойся ты, пацан, нормально все, — запанибрата подмигнул ему Сафрон. — Хочешь, прямо сейчас поедем с тобой, покажешь мне этого Васю, я с ним поговорю…