Не жди меня, мама, хорошего сына
Шрифт:
— Подключу. Кстати, где они?
— Вот и я хотел у тебя спросить, где они, деньги? Сколько их было.
— А я хочу спросить, где они, адвокаты?
— Ты же видишь, я с тобой просто беседую. Спокойно с тобой говорю, без нервов. И ты, Матвей Кириллович, не быкуй…
— Я не знаю, о каких деньгах разговор.
— Но Елизавету Вершинину ты знаешь.
— Допустим.
— А ты знаешь, что она пыталась выехать за границу?
— Пыталась?! Вы ее взяли? — заинтригованно спросил Матвей.
— Пока
— Не говори «гоп», начальник.
— Я понимаю, ты ищешь ее по своим каналам. Только не подумай, объединить наши поиски я не предлагаю. С такими, как ты, мне не по пути, — невозмутимо, без дутого пренебрежения сказал Комов. — И договариваться с тобой не хочу. Попал на кражу, будешь отвечать. Одно могу тебе пообещать — не ставить палки в колеса твоим адвокатам. И прокурора на тебя науськивать не буду. Как решится дело, так и решится. Ты меня понимаешь?
— Понимаю.
Матвей чувствовал силу битовских ментов, догадывался, что нелегко ему придется, если они встанут с ним в штыки.
— Вот и хорошо, что ты это понимаешь. И хорошо, если ты мне скажешь, сколько денег у Вершининой.
— Много, три чемода…
Матвея сбила с толку постановка вопроса. Он собирался сказать, какую сумму забрала с собой Лиза, не сразу сообразив, что сдает самого себя. Он спохватился, но было уже поздно.
— Три чемодана?! Ого!..
— Какие чемода… — начал было Матвей.
Но Комов небрежно махнул на него рукой.
— Помолчи… Три чемодана. Наверняка тяжелые. И плюс чемодан с вещами. Как же она это могла унести?
Матвей задумался. Действительно, денег в чемоданах много, тяжесть приличная, и как одна баба могла справиться с ними?
— Она девка крепкая, — вслух подумал он. — Два раза могла сходить…
— Тогда почему чемоданы с золотом оставила?
— А что бы она с ним сделала? В банк его не положишь… Разве что в депозитарий…
— Или закопать, под дерево, по старинке…
— Или закопать, — согласился Матвей.
— Могла бы за золотом в третий раз сходить.
— Но не сходила.
— Значит, не захотела. Или страшно стало…
— Или кто-то вспугнул.
— Может быть.
— Или решила, что ей трех чемоданов хватит…
— Да там почти девять миллионов…
Матвея так увлек мозговой штурм, что он и не заметил, как проболтался.
— Рубли? Доллары? Евро? — ничуть тому не удивившись, спросил Комов.
— Какие рубли? — спохватился Битков.
— Значит, доллары. Или евро?.. Скорей всего так. Килограмм долларов должен стоить больше, чем килограмм золота. Или нет? Почем у нас нынче тройская унция?..
— От семисот до восьмисот долларов, — подсказал Матвей. — Правильно ты говоришь, начальник. Лучше чемодан с баксами утащить, чем с золотом…
— Значит, доллары.
— Ну, в долларах, твоя взяла… Но это чистые
Похоже, Комов ему не поверил.
— Чего же ты тогда боишься? Так бы и сказал, пропало девять миллионов долларов.
— Если точней, восемь девятьсот… И не боюсь я, просто не хотел привязывать эти деньги к золоту…
— А золото контрабандное?
— Я тебе ничего не скажу, начальник.
Комов пристально посмотрел на Матвея, презрительно усмехнулся.
— Не скажешь. Видать, много крови на этом золоте…
— Не знаю. У Гены надо спросить. Он, может, в курсе…
— У Гены уже не спросишь. Теперь все шишки на него, да?
— Не будем об этом, начальник. Оформляй дело, отправляй в камеру.
— Оформим дело, и СИЗО тебе будет, Битков…
В камеру Матвей возвращался в подавленном настроении. Он ощущал себя неудачником: и карты раскрыл, и поблажек себе не выторговал.
«Фупазор! Пэтэушнег! В газенваген, сцука! Факйу, жывотнае!..»
В том же духе, в том же ключе… Стук, стук, стук, стучит клавиатура! Чморите, мальчики! Чморите всех!..
В сетевой паутине Тимоша чувствовал себя пауком; где-то на высоте летают мухи — актеры, певцы, писатели, журналисты. Пусть летают, а Тимоша будет ловить их, вернее, подлавливать — не так сыграл, не так спел, не так написал. Они талантливые, они успешные, но ничего — вот вам, вот! Стук, стук, стук, зависть выбивает обидные слова на клавиатуре. Всех, вся — ф топку, ф печь, ф пекло!..
Тимоша чувствовал себя богом, низвергателем кумиров. Он так увлекся травлей очередной жертвы, что не заметил, как сзади подошла мама.
— Дурью маешься? — качая головой, с упреком спросила она.
— Слифф защитан! — ляпнул Тимоша.
— Что?
— Да так, ничего, — опомнившись, мотнул он головой.
— Нельзя обижать людей.
— На правду не обижаются.
— За правду еще и бьют.
— Да ладно…
— Там к тебе девушка пришла.
— Оксана?! — ликующе встрепенулся Тимоша.
Не так давно и, как всегда, безуспешно он попытался завязать отношения с красавицей барменшей. Слова ей красивые говорил, стихи читал, и ничего, стоит, как на дурака смотрит. Тимоша лишний раз убедился, что люди нормальный язык не понимают… Правда, Сеня подошел и с ходу взял, казалось бы, неприступную крепость. Еще сказал, что Тимоша крутой. Она почти поверила. А когда Сеня ушел, даже телефон его взяла. Правда, свой не оставила. И звонить ему не обещала…
Тимоша вышел в коридор. На пороге стояла девушка. Не сказать, что красавица, но выглядит эффектно. Прическа, косметика, срез футболки значительно выше пупка, плоский загорелый животик, джинсы с такой низкой талией, что можно заметить щетинку лобковых волос…