Не жди моих слез
Шрифт:
В трубке щелкнуло. Связь прервалась.
Наташка тут же набрала меня снова, но я за эти полминуты успела покрыться липким потом страха. Я едва не выронила телефонную трубку, снова услышав в ней ее голос.
— Алле, алле! — кричала Наташка. — Может, вы с ним на самом деле разыграли комедию? — Она хихикнула как последняя истеричка. — У тебя в квартире такой бардак. Там валяется его шарф…
— Чей? — слишком невозмутимым голосом спросила я.
— Моего братика, чей же еще. Откуда бы это, а?
— Может, ты
На другом конце провода наступила тишина.
— Нет, но… их кто-то брал, а потом положил на место, — медленно произнесла Наташка. — Но это уже после того, как ты уехала. Слушай, а может, он, правда…
Я разбудила Никиту и сказала, что вечером мы уезжаем.
— Никуда я не поеду. И тебя не отпущу. Здесь ты только моя, а там…
— Заткнись. У тебя на хвосте сидит милиция. Стоит им узнать, как мы проводим время, и…
— Но ведь мы никому не делаем зла! Почему они не могут оставить нас в покое?
Я тут же отправилась на вокзал. В кассе работала мама моей школьной подруги, и мне удалось взять два «СВ».
В нашем городе знают друг про друга все и даже больше. Поэтому я сказала Валерии Даниловне, что на выходные ко мне приехала подруга из Москвы, родители которой работают в ЦК. Разумеется, она, эта подруга, с детства привыкла путешествовать только в «СВ».
— Не надену его ни за что, — сказал Никита, отшвырнув парик в угол. — Пускай они меня арестуют. Я скажу им, что люблю тебя и хочу на тебе жениться.
— А дальше что?
— Как что? Можно будет свободно заниматься любовью. Вот что.
— Ну да, устроить сеанс любви для всех желающих. Приходите посмотреть, как школьник трахает студентку.
— Зачем ты так. — Никита обиженно поджал губы. — Нам ведь хорошо вместе. Тебе больше ни с кем не будет так хорошо.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Ты — моя женщина. А я твой мужчина.
— Похоже, последнее время ты часами торчал у видика.
— Предположим. Разве это плохо?
— Это просто замечательно. Только ты забыл, что у тебя есть родители.
— Я сам с ними поговорю. У меня сейчас очень трудный возраст. Они поймут, что ты помогаешь мне пережить его.
— Я не собираюсь быть твоей нянькой. Послушай…
Я имела неосторожность сесть на край кровати. Никита тут же этим воспользовался. Мы катались клубком по кровати, царапали друг друга ногтями, я даже укусила Никиту до крови за плечо.
Я первая пришла в себя.
— Все равно нам нужно ехать в Москву, — сказала я, доставая из угла парик. — Можно обойтись и без милиции. Ты был в Риге или в Ленинграде. Или же захотел взглянуть на Тихий океан. Потом что-нибудь придумаем.
— Правда? — В его глазах блеснула надежда. — Ты на самом деле что-нибудь придумаешь? Ты меня не бросишь?
— Если будешь меня слушаться.
— Буду. Как ручная болонка.
…Мы вполне благополучно добрались до столицы.
Он пообещал быть послушным.
С Чезаре я познакомилась в ресторане гостиницы «Советская», где наша группа гуляла на свадьбе Лильки Манукян. Он говорил по-английски и даже немного по-русски. К концу вечера я уже много о нем знала. Живет в Парме. Торгует предметами сантехники, мраморной плиткой и так далее. Жаждет завязать контакты с русскими бизнесменами. Верит в перестройку и Горбачева. Ну и прочая чепуховина.
Он был симпатичным малым и выгодно отличался от наших мужчин не только своим костюмом и обувью, но еще и манерами. Он пригласил меня покататься по ночной Москве. Я согласилась.
Потом мы заехали к нему в гостиницу и часа два проболтали за коктейлями в ночном баре. Я упилась в стельку, но мозги соображали без помех. Я поняла, что очень нравлюсь Чезаре.
Похоже, мои горизонты расширялись.
Он пригласил меня в Большой на «Спящую красавицу», и я, ясное дело, приняла приглашение.
— Заедем днем в «Березку», и я куплю тебе нарядное платье и туфли, — сказал Чезаре, стараясь тактично не смотреть на мои изрядно поношенные замшевые сапоги и бархатную юбку, которую привез мне из Парижа покойный Баруздин.
— Но у меня есть что надеть, — сказала я, испытав приступ стыда за свою совковость. — Просто сегодня я пришла в ресторан прямо из института.
— О, я знаю. — Чезаре широко улыбнулся и похлопал меня по плечу. — Но я люблю делать подарки. Я очень люблю делать подарки.
Это был восхитительный день. Мы посетили несколько «Березок», где на меня с завистью пялились размалеванные под валютных проституток продавщицы. Платье, костюм, сапога, две пары легких туфель, белье… Он оказался щедрым парнем, этот Чезаре.
Он сам напросился ко мне домой на чашку кофе.
— Очень уютно. Такой я и представлял твою квартирку. Ты не замужем?
Пока мы пили кофе с пирожными, я рассказывала Чезаре недолгую историю своего замужества, разумеется, сглаживая все острые углы и замазывая щели.
— Юная вдова, — сказал он и погладил меня по руке. — Очень, очень сожалею. Хотел бы увидеть твоего сына. Я так люблю маленьких детей. Особенно мальчишек.
Я случайно взглянула на часы и чуть не выронила чашку с кофе. Полтора часа назад я должна была быть на даче у Кудимовых, то есть в постели с Никитой. Я уже несколько раз откладывала наше свидание из соображений безопасности — родители не спускали с Никиты глаз. Сегодня был день его рождения. Господи, что же делать?
— Что случилось? — Чезаре, заметив мое волнение, ободряюще пожал мне руку. Это был жест мужчины, привыкшего по мере возможности ограждать знакомых женщин от всевозможных неприятностей.