(не) Желанный мужчина

Мортон Тина

Будто вечность смотрим друг на друга, пытаясь найти ответы на свои вопросы. На деле же прошло не больше минуты, по прошествии которой Олег стремительно подходит ко мне, бережно прикасается теплыми пальцами к подбородку, приподнимая мою голову до момента встречи взглядами. Нет, мне не привиделось. Он с тревогой осматривает мое лицо, чуть поворачивая в бок и хмурясь все сильнее при виде мелких царапин и ссадин. А я… Я не смогла сдержать выдох облегчения, прикрыв глаза.

— Больно? — спросил охрипшим голосом, видимо соотнеся мои эмоции с неприятными ощущениями. Больно? Разве теперь это имеет значение?

Как по мне, так абсолютно нет. Как и все остальное. Теперь все будет хорошо. Я знаю. Нет. Я уверена. Боль, воспоминания, переживания — все уйдет. Я со всем справлюсь. Если он будет рядом.

— Ань? — уже с неприкрытым волнением обхватывает мое лицо двумя руками, стараясь не задеть раны и пытливо заглядывая в глаза. На его месте я бы тоже забеспокоилась при виде широкой улыбки, в которой растянулись мои губы.

Несмотря на нее и повеселевшее настроение, с безумной силой хотелось одного — расплакаться. Позорно и навзрыд. Уткнуться в сильную грудь и разреветься, некрасиво шмыгая носом и пачкая черный тонкий свитер, видневшийся под распахнутой дубленкой.

Но я все же нашла в себе силы подавить это желание, глубоко и часто задышав. Достаточно слез. Довольно слабости. Единственное, не сумела отказаться от того, чтобы, поддавшись вперед, забраться ладонями под верхнюю одежду, обхватить руками крепкий торс и вдохнуть терпкий мужской запах, окончательно приходя в себя и успокаиваясь, когда надежные руки обняли в ответ.

— Прости, — сдавленно произнес Олег, зарываясь носом в мои волосы и вдыхая мой запах в ответ. Когда смысл сказанного дошел до сознания, затуманенного его близостью, я не смогла понять, что он имел в виду.

— За что? — все так же прижимаясь к нему, недоуменно уточнила, лишь запрокинув голову, чтобы заглянуть в глаза, наполненные досадой.

— С тобой не должно было случиться то, что случилось, — твердый тон, сжатые губы, сведенные к переносице брови. Он был раздражен. Даже злился. Но я не чувствовала, что злость направлена на меня. А на кого? На инспекторов? На того бандита, что вылетел перед моей машиной? Или же… он злился на самого себя?

— Ты же не мог предугадать… — попыталась возразить, но была остановлена большим пальцем, что легонько прикоснулся к губам, вынуждая прерваться.

— Это не оправдание, Колючка, — слегка надавливая, проходит от одного уголка рта к другому, заворожённо уставившись на мои губы, а я точно так же смотрела на его, движущиеся в такт уверенному голосу — Мог, не мог. Неважно. Должен был. Ты моя женщина, и все, что случается с тобой — зона моей ответственности. Даже если ты поскользнёшься и упадешь — я буду виноват в этом. Больше такую ошибку я не допущу.

Стояла, обескураженно хлопая ртом, не в силах подобрать нужных слов. Признаюсь: его слова теплом разлились внутри. Как ни крути, внутренняя девочка подняла голову, почувствовав заботу и внимание. А от его «моя женщина» пальчики на ногах подогнулись от восторга, приступ которого еле удалось сдержать.

Однако смысл этих красивых фраз можно было описать одним выражением: через чур. Через чур требовательным он был к самому себе. Но я так и не нашла слов, решив в итоге промолчать. В конце концов, это его жизненная позиция, и он имеет на нее право. Просто тогда я еще не знала, каким

путем Олег будет выполнять обещанное.

Глава 24

В машине Олег не смог заставить себя отпустить ее ладонь. Одной рукой держался за руль, а другой крепко сжимал хрупкие по сравнению со своими пальчики, поглаживая и периодически касаясь губами нежной кожи, чему Аня нисколько не противилась.

Она вообще ничему не противилась. Сидела, молча уткнувшись в окно, и кивала в ответ на все, что он говорил. Поэтому сейчас он вез ее к себе в дом, расположение которого в охраняемом поселке позволит ему чуть ослабить хватку на пульсе в ожидании нового удара.

Ему бы радоваться. Разве не такого поведения от нее он желал? Чтобы перестала бегать от него и воспринимать каждое слово в штыки. Хотел? Получай! Как ощущение? Нравится? Да ни хрена! Ни грамма удовлетворения. Вместо него волнами накатывало бушующее раздражение. До зубного скрежета, до сжатых губ, до желания мести.

Ублюдок, решивший перейти им дорогу, давно подписал себе приговор, ступая по минному полю. Одна ошибка — и все закончится. Для него. Однако теперь, тронув то, на что и смотреть не стоило, пусть не рассчитывает на легкую расправу. О, нет. Ему удалось разбудить то, что просто-напросто не позволит этому случиться. Гнев. Ярость. Бешенство. Они овладели им еще по пути в следственный изолятор, где он никак не рассчитывал закончить сегодняшний день.

У входа его встретил Паша, лениво засунув руки в карманы брюк. На его лице не проскользнула ни одна эмоция. Обманчивое впечатление абсолютного спокойствия и невозмутимости, что другими часто расценивалось как добрый знак. Теми, кто не был с ним близок и не знал о его непревзойденной способности держать лицо. Вот и сейчас за холодной маской бушевала буря, угадывающаяся по несдерживаемому рыку.

— У нас новогодний, блядь, подарок!

— Где она?! Что вообще, мать вашу, происходит?! — в отличии от Паши Олег скрывать эмоции не собирался. Даже если бы хотел, то не смог. Они неконтролируемым потоком взяли верх, когда друг сообщил, что Аня попала в аварию, и ее задержали.

Собиравшегося немедленно пойти к девушке Олега остановил Паша, убедив для начала взглянуть на причину ареста. Сцепив зубы, тот согласился. Не доверять другу причин не было, и раз он уверял, что жизни Ани ничего не угрожает, то можно для начала выяснить детали произошедшего.

Они прошли в кабинет, где их ждал один из сотрудников, нервно перебирающий бумажки на столе. Олег окинул его щуплую фигуру быстрым взглядом, еще не подозревая, что скоро будет мечтать о виде его окровавленной рожи, разбитой об стену до хруста костей.

— Фролов, запись готова? — Паша прошел к столу, из-за которого тут же вскочил следователь, беспрекословно освобождая место.

— Да, Павел Андреевич. Все, как просили. И владельца машины пробили, досье собрали, — суетливо лебезил Фролов, вытирая пот со лба и растягивая губы в нервной улыбке.

— Оставь все документы и выйди, — не глядя на него, проговорил Паша, садясь на его место. Олег, подвинув стул, расположился рядом, вперив взгляд в экран монитора, на котором на паузе стояла запись с камеры, направленной на тот самый перекресток, где произошла авария.