Не жизнь, а роман!
Шрифт:
Леон снисходительно улыбнулся наивности собеседника.
– А вот зря вы так!
– начал заводиться Дидье.
– Есть летописи, в которых описано, как после битвы с русичами разоблачали павших воинов, и среди них чуть ли не каждый третий воин был девицей!
– Да разве это возможно? Амазонки, что ли?
– Э нет, амазонки - это древность или вообще пустая болтовня, а я вам про то, что наша церковь записала.
Леон задумался.
– Ну, вообще-то, говорят, что у викингов тоже были женщины-воины, только они в море не выходили.
– Вот о чём я вам толкую!
Бертран прислушивался к разговорившемуся помощнику и дивился его многословности, осведомлённости о событиях давно минувших дней. Неужели старый чертяка положил глаз на его жену? Хотел было приструнить Дидье, но неожиданно стало интересно, что он говорит о Катрин, а потом понял, насколько узколобо он воспринял свою жену.
Никогда бы не подумал о себе, что он может потеряться в любовном дурмане, что станет мягким и податливым как воск, что перестанет замечать очевидное, будь то хорошее или плохое! Ему повезло, и брак с чужеземкой обернулся для него божьим благословением, но ведь могло быть по-другому!
Бертран продолжал слушать болтовню и с досадой взглянул на всё с другой стороны.
Если Катрин - божий дар, то к ней надо бы относиться с большей бережливостью, чем просто к хозяйке замка! Получается, что она следит не только за благосостоянием Бертрана, но и за его душой! Она наполняет его светом и добром! Во всяком случае, так было до последнего его возвращения домой. Он не понял этого сразу, а когда она своею душою отдалилась от него, отдавая только тело и разум, то ему стало холодно.
От того, до чего он додумался, пронзил страх. Не дьявольское ли это искушение? Бог есть Свет, а не женщина. Бертран вырвался вперёд и пустился вскачь. Не все успели среагировать, и кавалькада растянулась. А сеньор точно так же, как неожиданно понёсся, вдруг сбавил ход и, обернувшись ко всем, прокричал:
– Спите, дохляки?! Неужели неинтересно, какие перемены нас ждут дома?
И вновь разогнал своего коня. Никакие мысли больше не тревожили его. Он будет думать, что Катрин исключение и ничто плохое не имеет к ней отношение!
Возвращение в замок было предвкушающе приятным. Строительство башни росло на глазах. Понятно, что она небольшая и иначе быть не может, но если темп работ не снизится, то остальные пять башен к осени уже будут стоять на своих местах, а потом останется вырыть ров и возвести по холму стены. При деньгах с этим можно управиться за пару лет!
Думать о том, что если затея с кораблём и торговлей не оправдает себя, то строительство затянется на неопределённое время, не хотелось.
Катрин встречала его, выйдя во двор, и улыбалась. Все тревоги и сомнения тут же отпустили Бертрана, но как только его жена увидела Леона, то улыбка её стала более живой и будто бы светлее. Он с ревностью посмотрел на сына, но решил вести себя как обычно. Обнял Катрин и, не опуская своей руки с её плеча, встал рядом с нею:
– Принимай, хозяюшка, пасынка.
– Здравствуйте, Леон! Очень рада видеть вас.
Юноша смутился.
– Катрин, ты чего, это же твой
– Леон уже взрослый, - Катерина чуточку польстила, - мне не заменить ему мать, да ему это и не нужно уже, а вот другом я могла бы стать, - ответила она Бертрану, и вновь повернувшись к парню, дополнила:
– Если вы позволите.
Леон согласно кивнул, а Катюша громко крикнула всем:
– Очень рада видеть вас всех живыми и здоровыми! Вода для вас нагрета, а кто проголодался, может обратиться к Анэт и она покормит, но оставьте местечко в животе для ужина!
Бертрана кольнуло, что Катрин стала иначе относиться к нему, теперь в этом не было сомнений, но он был скорее доволен, чем зол, видя, как она встретила Леона и отряд воинов. Скоро он поменяет людей, и те, кто сторожил замок, будут ездить с ним, а нынешние останутся здесь, присматривая за ближайшими землями.
Войдя внутрь, он остановился, с удивлением осматривая залу, которой совсем недавно восхищался. Белоснежные стены по низу были исчирканы грязью. Кто-то обтирал об них свою обувку от глины. Ещё недавно отчищенные до светлого дерева столы стали пятнистыми и выглядело это даже хуже, когда они были равномерно тёмными. Обед уже давно закончился, а некоторые наёмники до сих пор сидели за столами и продолжали пить вино.
– Вон!
– рявкнул он - и лишних людей как ветром сдуло.
Бертран обернулся к Дидье:
– Похоже, Рутгер не справляется со своими обязанностями, - процедил он сквозь зубы.
– Старина Рут смешивает личное и работу, - тихо обронил Дидье, тоже с удивлением сравнивая свои впечатления от преображения зала из мрачного и грязного в чистый и светлый и обратно. А он-то уже размечтался посиживать тут вечерами, угощаясь новыми вкусностями. Раньше и не замечал, как женская рука может преобразить окружающее и как мужское безразличие легко уничтожает маленькое чудо под названием «уют и тепло».
– Что значит «личное»? Ты о чём?
– Наш Рут считает, что женщина не может стоять выше мужчины.
– Не понимаю.
– А что тут понимать: мадам Катрин - хозяйка, но для него она всё равно та, кто должна служить ему.
– Ты что болтаешь? Сеньора должна служить наёмнику?!
– Так его за что из дворца выперли? Королеву гусыней обозвал и плюнул ей под ноги! Никто из сучьего племени не может командовать им!
– Я тебя за твой дерзкий язык на конюшне сам высеку!
– Это не я говорю, а Рут! Да вы и сами не раз слышали его рассуждения, смеялись, только не думали, что вся его сраная философия коснётся вашей жены.
Бертран с рыком развернулся и бросился на поиски Рутгера.
– Сеньор!
– крикнул Дидье и побежал за ним.
Зря он выставил напарника в неприглядном свете, хотя тот действительно хуже дятла со своей болтовней о женщинах. Многие его поддерживают, повторяют за ним, но был бы он плохим воином, то не пользовался бы авторитетом и не пытались бы ему подражать. А сеньор снова рубит с плеча, как недавно поступил с мадам! Кого ставить на место Рутгера? А если Рут наймётся к их недоброжелателям? Да и нельзя забывать о том, что сеньор собирается в дальние земли!