Не жизнь, а роман!
Шрифт:
Алену и Алейне не было до этого никакого дела, свёкор ещё не отошёл от смерти Матильды, а вот Катя специально узнавала о том, как устроились Манон и Ева, спрашивала о Рено и вникла во всю ту грязь, что золотоволоска успела тут развести. И хотя малыша действительно никто из Бланшфоров не признавал законнорождённым, он всё же оставался на особом положении.
Леон при всех подержал Рено на руках, с удивлением вглядываясь в его лицо и поглаживая по спинке, а потом уже по собственной инициативе расспросил малыша о том, что он уже умеет делать. Мать ребёнка его не интересовала, но он выразил своё удовольствие тем, как она смотрит за мальчиком.
Бертран же, пока гостили, часто
Катя только вздыхала, понимая, что Берт не участвовал в воспитании Леона, а сейчас ему хочется повозиться с маленькими, и будь у него спокойная жизнь, он бы это уже делал, так же как его отец. И всё же напрасно не стоило обнадёживать ребёнка, создавая культ отца или деда, и Катя постаралась внести свою лепту для поднятия авторитета матери Рено.
Мальчик должен понимать, что, скорее всего, его общество - это круг, близкий к маме, а не к отцу; и хорошо бы он видел в этом немало хорошего, и сеньорство не застило бы ему глаза. Поговорив с Люси, Катя отправила её в ближайший город, чтобы та купила хорошие иглы и шёлковые нитки для вышивания. Рукоделие поможет сохранить молодой женщине особый статус и даст возможность заработать хотя бы немного.
Катерина хотела поделиться секретами изготовления холодного фарфора, но Люси отговорила её, объяснив, что это вызовет только ненужную зависть, а денег не принесёт. Будучи знакома с Алейной, Катя согласилась. В замке старого де Бланшфора все работали за питание, одежду и защиту, а денежное вознаграждение получали единицы от случая к случаю.
Время в гостях пролетело незаметно. Алейна считала себя старшей женщиной в роду Бланшфоров, а Гвеневера и Катрин ей противодействовали. Одновременно они все объединялись, когда род невесты сына Алена и Алейны пытался учить их своим порядкам.
Кате нравилась вся эта сложность в отношениях и невозможность расслабиться ни на минуту. Она не удивлялась своей любви к подковерным играм, прекрасно понимая, что именно напряжение гонит засевшую в сердце тоску, позволяя чувствовать жизнь. Теперь она с большим сочувствием смотрела на угрюмого свёкра, но судя по кривящемуся лицу Алейны, тот продолжал оставаться тем ещё козлом.
После свадьбы домой ехать не хотелось, и Бертран разрешил всей семьёй поездить по гостям. Отправив в свой замок гонца с указаниями, куда привезти заготовленные подарки, они все вместе более двух недель навещали своих соседей. Катрин, Леон, Люси знакомились, ненавязчиво рекламировали свои товары, присматривали интересное у других сеньоров, а Берт наслаждался общением с женой.
Наконец осень заявила о себе серьёзнее, и путешествовать стало холодно. В свой замок возвращались с удовольствием, мечтая о перине, о чистоте и привычном распорядке дня. Пришло известие, что в Ла-Рошель вернулся корабль, и телеги, груженные драгоценным чёрным перцем, как солью, двигались к дому.
– Берт, что мы будем с ним делать, - каждый раз когда заходил разговор о жгучей специи, восклицала Катя, но муж не испытывал по этому поводу никакого беспокойства.
– Милая, я же говорил, сейчас все забивают скотину и вялят мясо. Перец необходим, чтобы оно не испортилось.
– Но в таких количествах! Если везти его в дальние города, то надо подождать, хотя бы пока вернётся наш караван из Парижа.
– Катрин, не паникуй, мы всё продадим здесь.
И муж оказался прав. На осенних ярмарках лучше всего продавались соль
Люди словно забыли, что рядом растут разные травы, которые неплохо справляются с той же задачей, но реклама перца проводилась со времён первого крестового похода и уже не одно поколение выросло на ней, так что оставалось только радоваться, что заморский товар охотно раскупается.
Среди каждодневных хлопот Катерина выбрала время и отправилась в женский монастырь, помолиться. Ей необходимо было наладить отношения с настоятельницей, которая была весьма влиятельной особой. Та уже почти не покидала родные стены, но внутри монастыря продолжала держать всё в своих руках. Знакомая Кате помощница настоятельницы насплетничала, что Мать осуждает брак Бертрана с чужеземкой и сомневается, не еретичка ли Катрин. Это было опасно, так как Катя действительно была крещена в православной вере и, хотя крестили её во младенчестве, врать на эту тему даже ради выживания и имея собственные суждения о высших силах, не хотелось.
Усмирив гордость, она наладила нейтральные отношения с настоятельницей, пообещав той снабжать монастырь средством для стирки белья. Дружбы не получилось, так как у Бертрана действительно теперь не хватало людей, чтобы приглядывать за монастырскими землями, но муж обещал отреагировать, если к нему придёт вестник с сообщением о беде.
Ещё Катерина, приняв участие в общей трапезе, при всех пообещала прислать заготовленного мяса и маринованных овощей. Сделала она это не только из сострадания, глядя на худых сестёр, но и ради распространения благоприятных слухов о себе в противовес злым намёкам Матери настоятельницы.
Зарядили дожди, и Бертран начал волноваться о караване, но Дидье вернулся не только с деньгами, а с груженными зерном телегами. Оказалось, он дважды расторговался. Довёз товар сеньора до Парижа, всё продал, закупил пушнину, мёд, северных орехов, ножи, кедровое дерево - и всё распродал на обратном пути, тем самым заново освободив место на телегах и, проезжая по плодородным землям, закупил пшеницу, рожь, овёс.
Катя смотрела на Дидье с восторгом! Теперь можно пробовать печь нормальный хлеб и не экономить. Бертран сиял ярче солнышка и, пока ещё не выпал снег, привёз ещё строителей для замка. За лето поставили все запланированные башни, но он решил увеличить основное здание, и стройка разгорелась с новой силой. Катя использовала старые чертежи и показала, как можно дублировать здание, убрав лишние элементы. Получалось, что после надо будет ещё поставить башни и продумать переходы, но теперь определенно хватит места всем воинам, их семьям и даже прячущимся от нападений местным жителям. Настоящий замок-крепость, не хуже, чем родовой замок!
Работа находилась всем. На кухне жизнь начиналась до рассвета и заканчивалась с наступлением сумерек. Женщинам, следящим за чистотой в замке, тоже хватало хлопот: необходимо было затапливать камины, разжигать те переносные печки, что сделал Олав, и за всем этим надо было следить. К тому же топили не только дровами, но и углём, что привносило много грязи.
Как только пошли холодные ветра, сеньора потребовала забить все оконные щели тряпками, а пустующие гостевые покои завесили толстыми тканями, которые сами валяли. Мадам Катрин называла их шерстяным одеялом. Всё свободное время женщины валяли либо эти одеяла, либо тёплые мягкие сапожки, а иногда отправлялись на кухню, чтобы толочь накопленную скорлупу для подкормки живности или помогать собирать пух. Без дела никто не сидел.