Не жизнь, а роман!
Шрифт:
Староста спешил подойти поближе, чтобы сгладить впечатление:
– Сеньора, - торопливо кланялся он, - юноша самый старший в семье, ему не потянуть оплату за дом и у него никто не пострадал при нападении. Он в подлеске вместе с сёстрами иву срезал, там они все схоронилися, пока у нас бесчинствовали. В его доме, конечно, пошуровали, но там брать нечего, так, покидали всё округ, попортили больше.
Катерина кивнула, останавливая старосту, и повернулась к требовательному подростку.
– Так что же ты хочешь от меня? Дом? Ткацкий станок? У тебя есть, кому ткать на
– Мои сестры маленькие ещё, - буркнул он, понимая, что надо сказать правду, но ведь соплюхи вырастут и станок пригодится!
– Раз тебе так тяжело, почему не отослал девочек в замок на зиму и весну? Я всем предлагала.
– Кто же знал, что там так хорошо будет?
– из местных никто не отдал детей, ведь их все равно каждый день ждал сытный обед за работу с пером и пухом птиц.
Катя смотрела на злое лицо, обращённое к ней, и думала, как лучше поступить. Все ждали, что она скажет и что сделает.
– Чем ты живёшь?
– спросила она у юноши. Тот повёл подбородком в сторону и ответил:
– Вон, на него в поле работаю.
Леон не удержался и фыркнул:
– Ты ничего не умеешь делать, но осмелился требовать! Ну, ты и наглец!
– В городах знатные дамы раздают милостыню! Дайте мне денег!
Рыцарь дал ему подзатыльник, а Леон бросил монетку за смелость и все они пошли дальше.
– Может, надо было подарить ему хороший нож для резьбы по дереву? Что толку от монетки, - расстроенная произошедшей ситуацией и слепой озлобленностью, спросила Катя.
– Кто его будет учить? Ему бы к мастеру идти в ученики, но раз на нём сёстры, то он привязан к ним, - покачал головой Леон.
– Мадам, вы зря переживаете. Эти люди не понимают, какую милость вы им оказываете, меняя их жизнь. Ещё пять лет назад такой пацан не смог бы выжить и тянуть за собою малявок, а сейчас худо-бедно живёт, ещё и скалится, - знакомый рыцарь с недовольством посмотрел на провожающих их разными взглядами селян.
Катерина не столько понимала, сколько ощущала, что даже те селяне, кто получил возможность изменить свою жизнь, вроде рады и правильно оценивают свои перспективы, но они словно бы не могут осознать, сколько им дали и продолжают с завистью судачить о том, что другие благочестивые сеньоры раздают милостыню каждый раз, когда ходят в церковь.
Хотя она слышала, как Дидье терпеливо объяснял людям, что в новом доме понадобиться меньше топлива для готовки и разогретая печка зимой даст больше тепла, чем очаг, что наличие окон и дорогого стекла сделает помещения светлее, что позволяет дольше работать, а толстые стены защитят от пронизывающего осеннего ветра и удержат тепло или прохладу в зной. Ткацкие станки не были в прямом смысле даром хозяйки замка, но их стоимость была разделена на десять лет, а мастерицы могли ткать на них качественные широкие полотна значительно быстрее.
Несмотря на то, что жители обязаны были многое отдавать своему сеньору, Катерина организовала людям возможность заработать, пристраивая остатки их продукции в свои караваны. Ранее об этом никто не мог мечтать.
Положение крестьян было
И вот, получалось, что долговременную пользу от её действий люди отмечали вяло, но раздачей денег после проповедей уже не первый год глаза колют. Даже когда она взяла себе на зиму и весну детей, все оценили новые добротные одёжки, но никто не сказал спасибо, что многие из ребят приобрели кое-какие навыки в мастерстве, хотя бы узнали, какие виды ремёсел бывают и что-то пробовали делать своими руками.
Если бы не стройка, то Катерина перестала бы выходить из замка. Там к ней уже привыкли, знали, что от неё ожидать и приняли в свою жизнь тот порядок, что она навела. Впрочем, это не столько её заслуга, сколько влияние капитанов, одобрение рыцарей. Они -главы своих семей, и их устраивает существование определенных правил, режим дня, который все соблюдают, включая сеньору.
И всё же жизнь продолжалась. Каждый день был насыщен заботами, беспокойством о будущем. Лето пролетело быстро, осень вообще не заметили, а приход зимы отпраздновали в новенькой церкви. Люди радовались и улыбались.
– Помолимся за тех, кто сейчас прославляет нашу веру среди еретиков, - взывал к своей пастве отец Жюль.
Катерина вместе со всеми молилась за возвращение Бертрана. Без него она теряла вкус к жизни. Крутилась как белка в колесе, действуя как должно, но словно бы по инерции.
Муж вызывал в ней желание что-то доказать, хотелось показать ему, что женщины не менее значимы, чем мужчины, что люди при других условиях жизни могут приятно удивлять... Берт вызывал у неё разные эмоции, а без него... Тошно без него и душно. Она молилась, и не было в здании новой церкви человека искреннее её.
Выйдя наружу ей бы хотелось прогуляться, так как воздух в помещении стоял спёртый и резкий, а ещё душили обращённые на неё взгляды. Однако мягкие сапожки стоило поберечь от влаги. Катерина села в карету вместе с Люси, Софи и Леоном. Они едва уместились, но пасынку хотелось посидеть рядом с невестой и его коня вели позади.
– Мадам, - обратился молодой сеньор к Кате, - Софи исполнилось пятнадцать, и её отец пишет, что пора проводить церемонию бракосочетания.
– Сеньор Атталь? Но мы же с ним договаривались, что пока Софи не достигнет семнадцатилетнего возраста, ни о каком браке не может быть и речи, - возмутилась Катерина.
Девушка покраснела и сжалась в уголке. Ей хотелось скорее выйти замуж за Леона. Это было бы прекрасно! Чем прекрасно, она не знала, но казалось, что всё вдруг переменится и она станет счастлива. Уроки, занятия, обязанности - и ни минуты для того, чтобы провести время с любимым!
– Милая мачеха, сеньор Атталь беспокоится, что наше благосостояние растёт, и мы передумаем брать его дочь в свой род, а ей найти другого жениха будет уже невозможно.
Посмотрев на Софи, Катерина нахмурилась. Мысли девушки ясно отражались на её лице. Умненькая, но такая ещё наивная! Слишком берегла она девчонку.