Не злите добрую колдунью!

Ефиминюк Марина Владимировна

Или не справимся без взаимных обвинений. Пусть пиетет катится в топку! Взрослым людям и профессиональным чародеям нужно изредка спускать пар, а потом решать проблемы с холодной головой.

– Позволь напомнить, что ты колдовал под моим окном!

– Вообще-то, я колдовал под своими окнами! – осадил он.

– Но на моей земле! – огрызнулась я. – Ты вызвал грозу и разворотил участок! Я должна была притвориться глухой и закрыть окна ставнями? Что за адский ритуал ты проводил, если мы поменялись магией?

– Обычный

ритуал.

– Страшно представить, чем заканчиваются твои особенные ритуалы! Концом света?

Я резко взмахнула руками, и за ладонями потянулся темный дымок, словно за вытащенными из костра обугленными головешками. Ей-богу, выражение «спустить пар» сегодняшним утром заиграло новыми красками.

При виде явного доказательства, что его магия прекрасно во мне прижилась и даже требовала выхода, ведьмак недобро сощурил глаза и процедил:

– Меняемся!

– Сейчас же! – охотно согласилась я, но он не предпринимал попытки что-то делать. – Надеюсь, ты знаешь верный способ. Меня не учили, как действовать, если однажды я проснусь темной.

– Магическая клятва должна помочь, – уверенно заявил ведьмак, точно менялся силой с каждой второй светлой чародейкой и знал, как без потерь преодолеть этот местечковый конец света. – Надеюсь, магией тебя учили делиться, светлая?

– Учили. – Я сузила глаза, уговаривая себя, что надо правильно расставлять приоритеты. Сначала обмен, а потом избиение мужика тяжелой чугунной сковородкой.

– Так действуй! – Он протянул руку, предлагая немедленно устроить ритуал магического экзорцизма.

Неожиданно мне вспомнилось, в каком плачевном состоянии остался священный огород после его залихватской ворожбы, и опрятную кухню стало искренне жалко.

– Прыткий какой! На улицу! – сурово скомандовала я, кивнув в сторону окна, словно предлагала выйти из дома именно через окно, а не через открытую дверь. – Не хочу потом ремонтировать дом.

– Шустрее! – подогнал он. – У меня пальцы трещат.

– Ну извините, а у меня дымятся! – огрызнулась я, бочком протискиваясь возле него в узком дверном проеме.

Загородил всю дорогу. Не ведьмак, а шкаф! Вон какие широкие плечи отрастил.

– И это неприятно, – процедил он.

Придерживая подол платья, я решительно зашагала по дорожке в огород. Мы уже разворотили кусок участка и уничтожили куст сирени, не хватало еще лишиться олеандра или парочки грядок с аптекарской ромашкой.

– Далеко идем? – проворчал мне в спину ведьмак, практически дыша в затылок. Мог бы и подальше держаться, а то возникает неприятное ощущение, что он меня все время пришпоривает.

– Уже ноги устали? – буркнула я. – Дать растирку от старческой подагры?

Он кашлянул, по всей видимости, проглотив совет, куда мне следует намазать эту растирку… Или куда запихнуть всем флаконом с фигурной крышкой. Не за корсаж, если что.

Мы остановились возле ритуального круга с перевернутым пустым

ларем – скорбным напоминанием, что ведьмаку тоже, мягко говоря, не свезло с родственниками. Смотреть на окрестные кусты с оплавленными черными листьями и переломанными ветвями было по-настоящему больно. Лишь красная бузина продолжала жизнерадостно ловить редкие лучи изредка выглядывающего из-за облаков солнца, да коварный табероус высовывал коробочки из-под мясистых полосатых листьев.

– Здесь! – повелительно кивнула я.

В молчании, бросая на меня мрачные взгляды, ведьмак завернул рукав рубахи, открыв сильное предплечье. Мы крепко сцепились в замок, обхватили запястья. При первом касании в разные стороны брызнули искры, а кожу неприятно закололо.

– Светлая чародейка… – Ведьмак запнулся и быстро спросил: – Тебя как зовут?

– Агата, – недовольно бросила я и добавила: – Истван.

– Из тех самых?

– Не делай вид, что не в курсе. Уверена, бургомистр тебе все выложил, – сухо вымолвила я. – Продолжить не хочешь? Или проникся светлым даром?

На подначку он не отреагировал и заговорил мягким приятным голосом, никак не гармонирующим со злобным блеском в светло-карих глазах. С другой стороны, зачастую самые ужасные вещи люди говорят с самыми теплыми, доверительными интонациями.

– Светлая чародейка Агата из ковена Истван, возвращаю тебе дар с чистой душой…

Из ритуальной фразы слов, конечно, не выкинешь, но у меня вырвался глумливый смешок. У ведьмака сделалось такое лицо, что стало ясно: он не пытается меня грохнуть только потому, что стал заложником нашей маленькой нелепости.

– И с благими намерениями, – договорил он, словно выплевывая каждое слово, и дернул головой, поторапливая меня.

– Темный чародей…

– Фентон.

– Темный чародей Фентон из клана Хэдлей…

– Варлок, – отрывисто исправил тот.

По моей территории слоняется мошенник, выдающий себя за племянника Матильды Хэдлей? Ну все! Терпение иссякло. Не то чтобы прежде я предпринимала попытки терпеть по соседству ведьмака. Клянусь, он за все ответит: за загаженный огород, за воровство чужого наследия и, особенно, за страшнейший бардак в моей спокойной, налаженной жизни! Или я не Агата Истван.

Вот прямо сейчас и начнет отвечать. Только магией обратно поменяемся.

– Темный чародей Фентон из клана Варлок, возвращаю тебе темный дар с чистой душой и благими намерениями, – четко произнесла я ритуальную фразу. – Да будет так.

– Да будет так, – договорил этот самый Фентон Варлок.

Мы смотрели друг на друга и ждали, когда случится великое чудо.

Ни великое, ни маленькое, вообще никакое чудо происходить не торопилось. Я шмыгнула носом, осознавая, что мы прокололись. Ведьмак кашлянул в кулак, должно быть, от конфуза. Очевидно, и дальше держаться за руки, сжимая запястья, не имело никакого смысла.