Неангелы

Кошкина Татьяна

– Это наши деревенские снимки. Мой покойный отец любил фотографировать и любил эту деревню. Раз в год снимал всех жителей на фоне нашего дома, - продавщица поставила пакет с мукой на прилавок.

– Замечательно, а эта женщина, Ольга, есть на этих снимках? – сама от себя не ожидая, спросила я.

– Да, вот она. С мужем. Вон на той, пузатая такая. Вот-вот должна была разродиться.

Я судорожно искала знакомое мне лицо на фото, но не видела его. Конечно, снимку более десяти лет, о чем я думаю? Описание «пузатая» упростило задачу и я вскоре нашла свой Объект. Она стояла с краю, обнимая низкого коренастого мужчину. Да, неужели она? Хрупкая, миловидная женщина, сияющая

от счастья. Красивая улыбка, ямочки на щеках, опрятное платье, расшитое цветами. Мужчина рядом чуть склонился к ней, приобнимая за талию.

– Вот что с людьми делает алкоголь, а какая красавица была и талантливая. Все дома в деревне как-то нам расписала. Говорят, её даже приглашали в Москву, в художественный институт какой-то, а она возьми да и замуж выйди. Тут же дочка у них родилась. Хорошая была семья. Потом, как муж с дочкой погибли, так и покатилась по наклонной. Сначала плакала много, потом в бутылку полезла, - продавщица сочувственно вздыхала. Да-да, с тем холодным сочувствием, в тайне подразумевающим «ах, хорошо, что случилось не со мной».

– Извините, могу я купить кое-что еще? Что хотела эта женщина. Вы же знаете. Соберите это и еды. Овсянки, гречки. Молока еще баночка для нее найдется?

Благо, денег у меня было достаточно, чтобы позволить себе эту благотворительность. Стипендию, на которую в Москве студент мог вполне прилично жить, я не тратила несколько месяцев и успела запихнуть в сумку определенную сумму наличности.

– Держите, - Ольга все еще сидела на лавке рядом с магазином и теперь ошарашено смотрела на меня, протягивающую ей увесистый пакет с едой.

– Что это? Не нужно, она все равно даст мне еды. Просто ругается для порядку, - быстро проговорила она, испуганно шарахаясь в сторону.

– Не отказывайтесь, пожалуйста. Этой еды вам хватит на приличный срок, - я насильно сунула ей в руки пакеты и развернулась, чтобы уйти, но не успела сделать и пары шагов.

– Подождите, я возьму эту еду. Но хочу поблагодарить вас. Идемте со мной, - она несколько раз оглянулась, словно не была уверена, что я пойду следом. Но я пошла. Странно. Я совершенно спокойно иду за малознакомой женщиной неизвестно куда. Где мой страх и инстинкт самосохранения? Ассоциация выбивает его на раз, видимо.

Знакомый дом. Вчера я не успела его рассмотреть, но он был на одной из фотографий в личном деле Ольги. Точно, здесь она живет. Я бросила быстрый взгляд в сторону нашего коттеджа, выглядевшего огромным каменным исполином рядом с покосившимся то ли домом, то ли сараем. Стараясь не чихнуть от спертого затхлого запаха я вошла внутрь. Мы прошли небольшую комнату с облупившейся печью. В углу я заметила старый продавленный диван со скомканными грязными простынями. Видимо, здесь она спит. Ужас. Немытая посуда горой лежала в раковине под старым, знакомым мне исключительно по советским фильмам умывальником из серии «нажми на пипку – получишь воду». Вчера я была так увлечена, что ничего этого не рассмотрела. Ольга открыла передо мной одну из дверей и пустила внутрь.

Иногда всего один маленький шаг отделяет нас от невероятной, незнакомой нам реальности. Сейчас я его сделала. Это была мастерская. Стоило мне взглянуть на картины, как в моей голове пролетели слова Кирилла: «Глядя на невероятные картины, невозможно убить их автора». Это точно были самые прекрасные картины, что я видела в жизни. Да, я никогда не была поклонником живописи, но это неожиданно, великолепно. И, что еще более невероятно, мастерская была абсолютно чистой. Множество картин стояло вдоль стен. Какие-то были накрыты тканью, какие-то стояли на мольбертах. В центре же я увидела огромный холст, скрытый простыней. Сердце

учащенно забилось. Неужели, это и есть она. Та самая картина, что много лет спустя изменит мир.

– Выбирай, - она слегка улыбнулась, видя мой восхищенный взгляд.

– Вы, вы серьезно? – я невольно начала заикаться. Она хочет подарить мне картину. Могу ли я, как Мыслитель её взять. Не противоречит ли это правилам? Да, Арина, вовремя ты вспомнила о правилах. Молодец.

– Ты не переживай. Это мои картины. Я их автор и очень хочу отплатить тебе за помощь. Посмотри внимательно, какая нравится, и забирай. Пойду пока поставлю вариться кашу. Скоро прибегут мои друзья. Рыжий, пошли, я налью тебе молочка, - она вышла из мастерской вместе с котом, все еще сидящим на её плече, и оставила меня один на один с холстами. Вживую они выглядели ярче, чем на фото. Каждый мазок кисти, каждый изгиб был будто живым. Вот огонь, который вот-вот прожжет холст, вот солнце, которое сейчас согреет меня, вот усталость в темных глазах…

Я закашлялась. Что это? Откуда? С небольшой, размером со школьную тетрадь, картины на меня смотрел до боли знакомый человек. Он стоял в полоборота, глядя прямо на меня. Перья его крыльев были такими четкими, что я на секунду задумалась, не посылает мне Наставник это видение в попытке остановить безумный эксперимент. Осторожно проведя рукой по холсту, я убедилась - это рисунок. Очень реалистичный портрет. Изгиб бровей, ресницы, нос, губы. Это точно не фото?

– Так и думала, что его выберешь, - художница как раз вернулась в мастерскую, - вся деревня смеялась, когда я рассказала, что ко мне приходил ангел и спас меня. Тогда я нарисовала этот портрет и показала людям. Все смеялись еще больше. Они знали, кто теперь живет в том красивом доме рядом со мной.

– Прекрасный портрет, но этот человек точно не ангел. Вы ему польстили, - я улыбнулась как можно беззаботнее. Не уверена, что получилось хорошо. Но как получилось, обратно уже не переделаешь. Мне хотелось сказать ей многое. Что она права и у этого человека есть крылья. Что он и есть её ангел-хранитель. Что именно он возвращает её каждый раз к жизни. Но не смогла, наверное, не должна была и поэтому не смогла. – Возьму его, если вы настаиваете. И еще просьба…

– Какая?

– Не пейте больше и закончите картину, - я указала на центральный мольберт. Невозможно было ошибиться. Картина такого размера, ключевая картина, была здесь только одна.

Уходила я с тяжелым сердцем, тщательно запакованной картиной в руках и жужжащим мобильником в кармане. Выйдя на крыльцо, едва не споткнулась о двух собак, ожидающих, как я догадалась, свой завтрак. В заросшем палисаднике зашуршала трава, и появился незнакомый мне черный кот. Тоже, видимо, за едой. Сколько же зверья она кормит?

***

Куда она делась, черт побери? Стоит уснуть на несколько часов, как случается какая-нибудь гадость. Мне что повесить на неё колокольчик, как на корову. Так можно будет хоть как-то её контролировать. Я метался по дому около получаса. Сначала наивно подумал, что Арина еще дрыхнет, но в комнате её не обнаружил. Пусто было так же в библиотеке, на кухне и в трех ванных комнатах. Звонить тоже оказалось бесполезно. Никто не берет трубку. Черт, неужели Кира оказалась права? С ней что-то случилось? Покушение? Или просто сбежала из Ассоциации, как и мечтала? Идти в деревню её искать слишком рискованно. Я и так заметный персонаж, а если столкнусь с Объектом в здравом уме – это совсем никуда не годится. Списать ее видения на пьяный бред я могу, а вот объясняться по трезвости, увы, не готов.