Неаполитанская мафия. Рассказ щенка
Шрифт:
И, повторяя имя матери, она убежала. Спустя несколько минут она вернулась, держа за руку очень красивую женщину с изумрудными глазами, иссиня-черными волосами, в мехах, драгоценностях и пахнущую изысканными духами. Из полных губ раздался низкий голос.
— Эй, Катена! Разве так можно обращаться с малышкой? Ты ее жутко напугала.
Катена, обнимая девочку, ответила:
— Синьора Марителла, я люблю Наташу… как дочку. Мне жаль, что она рассердилась, но я не хочу, чтобы случилось то же, что с Бамбенеллой!
Девочка снова расплакалась. Мать погладила
— Ну, Наташа, не надо так с мамой, ведь Катена хочет, как лучше. Покажи мне Паккьяну.
С этими словами она взяла меня на руки:
— Ой, какая она красавица!
Потом она поставила меня на пол и вся такая прекрасная удалилась в комнату с табличкой «синьора Марителла и ее супруг Дон Дженнаро». Я пошла за ней до двери. Через пару минут из комнаты раздались громкие рыдания.
— Катена… Катена, иди сюда! — закричала Марителла.
Катена открыла дверь, я проскользнула внутрь и увидела синьору Марителлу в слезах.
— Катена, он снова бросил меня. Сначала он говорит, что любит меня безумно… а потом отдаляется. Я понимаю его… но что ты хочешь, я слишком запала на него. — Синьора Марителла высморкалась, вытерла слезы и опять заговорила. — Восьмого марта, в женский день, ты помнишь, Катена? Среди трехсот женщин был всего один мужчина: организатор праздника. Красивый, курчавый и невероятно обаятельный. Он смотрел на меня. Он был любезен и обходителен. Мы тайно переглядывались весь вечер. В какой-то момент, я даже не поняла когда, мне в сумочку проскользнула записка с номером его мобильного. Прошла неделя, прежде чем я решилась позвонить ему. Я позвонила и совершила самую огромную ошибку в жизни, потому что влюбилась в него. Ты все знаешь об этих делах, ты всегда была моей наперсницей, только тебе я могу открыться.
Катена погладила ее по волосам щеткой.
— Синьора Марителла, — промолвила она, — вы очень крупно влипли. Если об этом узнает ваш муж, случится конец света — он его убьет!
Синьора Марителла оборвала Катену:
— Молчи, молчи, не говори мне больше ни слова, я не могу даже думать об этом, я слишком сильно влюблена. Он обращается со мной как с королевой, рядом с ним я чувствую себя Женщиной, а вот мой муж…
— Синьора, ваш муж ни в чем вам не отказывает, он всегда такой внимательный, — ответила Катена.
— Да, — перебила ее Марителла. — Но он не дает мне почувствовать себя настоящей женщиной… понимаешь, Катена… Женщиной.
Катена взяла меня на руки и, уходя, сказала:
— Понимаю… но будьте осторожны, очень осторожны. Вы знаете, если он обо всем узнает, случится страшное… Дон Дженнаро… он — босс… Ну, вы понимаете — «честь» и все такое… он вас убьет… будьте очень осторожны!
В коридоре нас остановил голос Дона Дженнаро:
— Эй, Катена! О чем это вы говорили с моей женой?
Катена побледнела и дрожащим голосом пробормотала:
— Ни о чем, Дон Дженна, ни о чем. Женская болтовня.
— Болтовня? Кате, будь умницей, иначе ты у меня станешь передвигаться на инвалидной коляске. Понятно? Будь умницей!
Дон Дженнаро ушел, оставив
— Сокровище, сокровище мое, я не могу говорить громче… нет, сегодня вечером нет… день рождения у девочки… как это у какой девочки? У моей дочери… и не злись, мы увидимся завтра… сокровище, я ведь женат… — Он повысил голос. — У меня есть жена и дети, я никогда не скрывал этого, чего ты хочешь от меня? Сейчас я приеду и так разукрашу твое личико.
Дон Дженнаро положил телефон в карман, взял пальто и уже было собрался уходить, но голос жены за дверью задержал его:
— Эй, Дженнаро… Да что происходит? К чему все эти крики… Что это?
— Ничего… Так, мужские дела — и, взяв меня на руки, добавил: — Я выведу собаку погулять.
Мы ушли, а когда оказались в джипе вдвоем, он завел длинный, нудный разговор о женщинах:
— Они все, как одна, проститутки… ни фига не понимают! — а потом, обращаясь ко мне: — Эй! Я ведь говорю именно с тобой, ты ведь собака, сучка… опять-таки женщина!
Мы приехали в район холмов Камалдоли. Дон Дженнаро припарковался рядом с небольшой виллой и без стука открыл дверь. Милая женщина, миниатюрная, испуганная, только открыла рот, как Дон Дженнаро начал осыпать ее пощечинами и оскорблениями. Потом оба ушли в спальню. Я ждала. Через несколько часов они вышли, нежно обнявшись. Он попросил у нее прощения за синяк под глазом, она погладила меня, и мы с Доном Дженнаро уехали.
— Вот видела, как надо с женщинами обращаться? Один пинок, одна пощечина — и они становятся ласковыми и покорными.
Внедорожник петлял по улочкам Неаполя, мы остановились перед кондитерской, Дон Дженнаро вышел из машины и зашел в магазин.
Спустя пару минут случилось светопреставление. В соседнем переулке две женщины ругались, перегнувшись через длинные, незаконно надстроенные балконы, уродующие фасады палаццо девятнадцатого века.
— Шалава, твой муженек донес на моего сыночка в полицию, и они отправили его в тюрьму!
А другая ей в ответ:
— Шлюха! А что, разве твой сынуля писает святой водой из пупка, что ли?
— Да твой благоверный еще хуже, чем Аббатемаджо, [9] он самый дерьмовый предатель!
— Эй, ты, безмозглая курица, мой муж — уважаемый человек. Прикуси свой гнилой язык, прежде чем говорить… и не забывай, что мы из порядочной семьи. Мы из близкой родни достойнейших каморристов, и если вы будете выкобениваться, то наши люди быстро научат вас, как надо себя вести.
9
Первый преступник-каморрист, давший признания полиции, его имя стало нарицательным и означает «предатель».