Небес темнее не бывает
Шрифт:
— Ты будешь делать то, что я скажу! — Джет перешагнул через корзиночку с подношениями, лежащую на мостовой, и Лисса сообразила, что они почти дошли. — «Тебя любить не мог бы я так сильно, когда б превыше не любил я честь», — загадочно изрек Джет в следующее мгновение.
Только позднее Лисса поняла, что он процитировал Ричарда Лавлейса, поэта семнадцатого века.
Теперь молодая женщина точно знала, где находится. Пьянящий аромат жасмина и гибискуса заполнил темноту, светильники перед изваяниями богов таинственно мерцали в зарослях. Она забрала
Джет не стал ждать, когда Лисса зажжет свет. Он буквально смял молодую женщину в объятиях, снова и снова повторяя ее имя. Жадно впился в ее губы, осыпал поцелуями ее лицо, шею, уши, волосы. Они рухнули на застланную простыней постель, наслаждаясь соприкосновением тел. Джет сорвал с нее рубашку и прижался лицом к мягкой груди. Лисса задохнулась от блаженства и прильнула к нему, гладя ладонями мускулистую спину.
Она сходила с ума от любви, упивалась мыслью о том, что Джет жив и невредим и скучал по ней ровно так же, как она — по нему.
Джет нетерпеливо развел ей ноги, и союз тел ознаменовался мгновением почти непереносимого наслаждения. Волны страсти захлестнули Лиссу, проникли в самые глубины ее существа. Она судорожно выгнулась, радостно принимая в себя любимого. И едва не зарыдала от сладостного ощущения, охваченная буйством эмоций, чувствуя, как по венам ее струится живое пламя, ширясь и нарастая. Но вот наконец Джет застонал, не в силах более выносить восхитительную пытку, и тела их слились в апофеозе страсти.
Затем они лежали, обнявшись, тяжело дыша, заново переживая упоение любовного экстаза.
Я люблю тебя, я люблю тебя, — шептала Лисса, прижимаясь к его влажной от испарины коже. Молодая женщина слизнула языком солоноватую каплю и улыбнулась краем губ.
— И я тебя люблю, родная. Обещаю тебе, в один прекрасный день мы не станем торопиться, мы насладимся каждым мгновением. — Джет погладил ее светлые волосы. — А сейчас не проси. Слишком поздно. Если по правде, то тебе бы следовало меня пристрелить.
— Это верно, — согласилась Лисса, вспоминая о своих тревогах и горестях. — Но не сегодня. Завтра успеется. — Голос ее постепенно затихал, она погружалась в сон.
Словно завороженный, Джет не сводил глаз со спящей женщины. Она здесь, рядом с ним. Но кто знает, к каким последствиям все это приведет?..
ГЛАВА 18
Утренняя жара проникала сквозь соломенную крышу бунгало вслед за лучами солнца, что отыскивали зазоры в переплетении стеблей и листьев. Лисса спала крепким, умиротворенным сном.
Всю ночь она прижималась к Джету, подсознательно проверяя, рядом ли он. А под утро в полудреме снова и снова дотрагивалась до любимого, чтобы убедиться лишний раз в его присутствии. Мгновение незамутненного счастья казалось продолжением сна. Лисса приникла губами к его плечу и легонько стиснула зубами податливую кожу.
— Это что, изощренная форма балинезийских пыток? —
— Просто хочу удостовериться, здесь ли ты. Не исчез ли. Ты представляешь, что мы все пережили? Ты чудовище! Твоя сестра, Бетани, я… Да я чуть с ума не сошла, не зная, жив ты или умер.
Джет перекатился на бок и притянул молодую женщину к себе. Лисса все еще балансировала на грани между сном и явью.
— Я все понимаю. Я не мог позвонить. С меня не спускают глаз. Первые две недели я провел на пароме «Ломбок». Эта ржавая посудина плавает между Лембардом и Падангабаем в восточной части Бали. Я просто озверел. Пять часов в один конец, никаких удобств и, разумеется, никаких телефонов.
— Но зачем? Я не понимаю.
— Мне назначили встречу на пароме, а человек не пришел. Должно быть, со связным что-то случилось. Тут никак нельзя торопиться, слишком многое поставлено на карту. Дело заняло куда больше времени, чем я рассчитывал, и по сию пору не завершено. Но ты мне здесь не нужна, Лисса.
— Ты, безусловно, знаешь, о чем идет речь, а я — так нет. Какое дело? О чем ты?
Джет провел пальцем по хрупкому позвоночнику возлюбленной, нежно коснулся ладонью лица.
— Это долгая история.
— У меня много времени, — заверила Лисса, прижимаясь к нему и лаская его взглядом. — Ты просто обязан рассказать мне. Хватит мне пребывать в неведении. Это нечестно!
Джет окинул ее пристальным взглядом, подмечая тени под глазами, мучительную боль, затаившуюся в зрачках. Он увидел и страсть, и страдание, пережитые ею, и понял, что всему виной — он.
— Любимая, пойдем в душ, — предложил Джет, спрыгивая с кровати и пинком распахивая дверь. В комнату ворвалась волна зноя, неся с собою ослепительно яркий свет и влажное дыхание ветра.
— Там нет стен, — сообщила Лисса.
— Тем лучше. У стен бывают уши.
Лисса услышала, как он повернул кран, и вода хлынула на кафель. Засмущавшись, молодая женщина завернулась в простыню и побрела в душ, путаясь в шлейфе из ткани. Глупо, думала Лисса. Она стеснялась собственной наготы, хотя только что делила с Джетом ложе и тела их сплетались воедино.
Джет втянул молодую женщину под душ, размотал простыню и отбросил в сторону.
— Нам придется ко многому привыкать, — проговорил он, словно читая мысли Лиссы. — Ты и я отныне вместе. И навсегда.
— Это все… для меня так ново.
— И для меня тоже. Мой брак оказался очень недолгим. Я с трудом вспоминаю то время. Если бы не Мэтью, я бы, пожалуй, подумал, что никогда и не был женат.
Такой союз, собственно, и браком-то не назовешь, подумала Лисса, но не время было рассказывать Джету, что она знает про Присциллу.
— Так что же это за комедия плаща и кинжала? — потребовала объяснений Лисса, приникая к любимому так, чтобы он не имел возможности видеть целиком ее обнаженное ладное тело. От соприкосновения с его бедрами голова пошла кругом. — Хенк Джефферсон предположил, что ты работаешь на спецслужбы. Это правда?