Небеса чистого пламени

Лукьянов Денис Геннадьевич

Ожидавшие дирижабля пожилые сэры окружили четверых, несущих коробку. Те не думали останавливаться, а потому со стороны все выглядело весьма забавно – словно мама утка решила поиграть с утятами в какую-то издевательскую игру, замедлив шаг, а те окружили ее и плелись, переваливаясь с ноги на ногу.

Мужчина в красных гоглах такого интереса не проявил, ведь знал, что было в ящике. Он только машинально задрал рукава, но тут же опомнился

и спустил вниз – если бы кому-то удалось в этот момент посмотреть на руки господина, то это кто-то очень удивился бы, обнаружив налитые глубоко-фиолетовым вздутые вены. Мужчина подметил какое-то резкое движение в стороне – и улыбнулся.

Один чиновник из процессии тоже обратил внимание на непонятное движение. Посмотрев по сторонам, он не приметил ничего, кроме невнятной тени, которую списал на обнаглевшую чайку.

– Да, чайки, – подумал чиновник, – беда этого города. Надо бы с ними что-то решить на законодательном уровне…

Тень и вправду была, но только отбрасывал ее Алистер Пламень – тот, кто собирался разжечь огонь. Он точно знал, что и зачем сегодня днем прибыло в Амнибус – и как оно его покинет.

***

Молодой человек в кресле цирюльника говорил, как заводной, без устали – причем обо всем, о чем только можно было: начиная городскими сплетнями, в правдивость которых не поверил бы даже ребенок с очень бурной фантазией, и заканчивая нынешними политическими делами. И ладно бы, если клиент все это просто говорил – подумаешь, болтун, тоже новость, пусть себе трепет языком, – но этот молодой человек задавал вопросы и хотел дискуссии.

– И что вы скажете о последнем решении гранд-губернатора? Официально разрешить магию Анубиса! – молодой человек хотел было всплеснуть руками, но тут же вспомнил, что его подбородок щекочет острая бритва.

– А ничего плохого, – ответил седой и сухой старик с лицом, похожим на плавленый сырок. Он сидел в углу, в гостевом кресле, рядом со стеклянным газетным столиком, и потягивал кофе. Его взъерошенные усы и забавная, словно постоянно дрожащая бородка, подпрыгивали вместе с фарфоровой чашкой. – Анубис и Анубис, все правильно – напомню вам, что это не злой бог, а то, что его последователи постоянно ходят полу-иссохшими, так это эмоциональная отдача такая. Когда играешь со смертью, гуляешь с ней рука об руку – она много отбирает. К тому же, у нас тут Собор Осириса – а они с Анбуисом… эээ… скажем так, одного поля ягоды.

Молодой человек краем взгляда – большее ему не позволяла все еще идущая процедура бритья – уставился на

мужчину, темно-синий костюм которого был оделен черно-серебряными египетскими символами, на шее висело несколько амулетов, а правый глаз украшала черная татуировка. Конечно, в форме ока Гора – такие использовали те, у кого со зрением была совсем беда, магический символ помогать видеть отчетливей.

Гость недовольно нахмурился – это был уже десятый вопрос, на который вместо цирюльника ответил этот странный тип, не собиравшийся уходить. Сам Алексис за все время не обронил ни слова – даже под нос себе не насвистывал, а так ведь делает каждый второй, это общеизвестный факт.

Бредэнс Невпопадс свалился на голову цирюльника не то чтобы как снег среди летнего неба, а скорее как чугунная наковальня – удар принес такие же серьезные последствия, но Алексису они даже нравились. Старичок, сухой и какой-то дерганый, служил в Жандармерии, но теперь уже ушел в отставку на пенсию, и однажды зашел в цирюльню Алексиса побриться по совету коллег. Бредэнс разговорился, пока Оссмий рассекал бритвой белую пену, но быстро понял, что говорить во время работы цирюльник не собирается – все-таки, полицейская смекалочка – это вам не хухры-мухры, и в каждом, даже самом заурядном служителе закона, на самом деле живет гениальный сыщик.

Когда жандарма наконец побрили, он возобновил диалог, и хоть вполне себе мог претендовать на роль предводителя городских сумасшедших, оказался человеком очень душевным – Алексису почему-то всегда казалось, что от Невпопадса пахнет карамелью и лавандой. Может, конечно, потому что любимый кофе жандарма был лавандово-карамельным, но всегда хотелось видеть в этом какую-то мистику. Будто бы в египетских мистериях ее было мало.

Теперь Бредэнс Невпопадс заглядывал в цирюльню периодически просто так, в свободное время болтал с Алексисом о том, о сем, а когда тот работал – отгонял назойливых клиентов, вернее, разговаривал с ними, отвечая на все вопросы. Невпопадс стал такой рыбой-прилипалой для Оссмия, иногда немного надоедливой, но в целом весьма приятной и полезной.

А еще жандарм обычно очень вовремя оказывался рядом с нашатырем.

– Но ведь служители Осириса, – парировал молодой человек в кресле, – тоже занимаются смертью и загробной жизнью. Но они-то выглядят очень свежо, а не как умирающие от жажды мумии…

– У них есть какая-то там мистическая подземная вода, – махнул рукой Бредэнс, поправляя кожаную полицейскую фуражку с крестом-Анкхом. На пальцах жандарма блеснули перстни.

– Да, но…

– Готово! – огласил Алексис, убирая бритву.

Конец ознакомительного фрагмента.