Небеса другого мира
Шрифт:
Повернув ключ, с удовольствием слушаю идеальный звук исправно работающего двигателя. До покупки у меня была старенькая девятка, которая часто подводила в самый неподходящий момент, поэтому просто завестись без проблем для меня до сих пор счастье.
Радиоволна радует любимыми мелодиями, отчего настроение неуклонно сдвинулось от нижней границы вверх.
На работу пришла одной из первых, но с традиционным утренним чаепитием не торопилась, ожидая, что бесцеремонный заместитель генерального директора нанесёт свой очередной неприятный визит. К сожалению, моё промедление не было напрасным. Через пару минут открылась стеклянная
– Кирочка Николаевна, ты сегодня прелестна, как и обычно, – пробасил он над самым моим ухом, обдавая мерзким запахом изо рта.
Радуясь тому, что кресло снабжено колёсиками, отодвинулась подальше и вскочила с заранее приготовленной папкой, чтобы срочно отнести её на полку в другом углу кабинета.
– Доброе утро, Иван Петрович. У вас что-то срочное? Я готовлюсь к совещанию, – холодно отвечаю я, в очередной раз ставя престарелого ловеласа на место.
– Готовьтесь-готовьтесь, Кирочка Николаевна, – ответил мерзкий боров, уже не так воодушевлённо, как тогда, когда пытался прижаться к моему плечу необъятным пузом. – Зря вы так неприветливы. У нас специфика работы состоит в тесном общении с клиентами.
Опять эти идиотские, плоские и прозрачные намеки на интим. Фу и бе! От одной мысли, что вот эта пародия на мужика может ко мне прикоснуться, становится тошно. Слава Богу, угрозы его весьма самонадеянные, потому что Пётр Васильевич, его папенька и по совместительству генеральный директор и основной акционер нашего предприятия, не только не поощряет, но и всячески пресекает подобно рода любвеобильность своего сорокалетнего отпрыска.
Васильевич, как мы зовём руководителя между собой, полная противоположность своего зажравшегося во всех смыслах сына, что наталкивает на мысли о давнем грешке его жены. В свои семьдесят лет это стройный подтянутый и активный мужчина с благородной сединой и офицерскими манерами. Поскольку он является моим непосредственным руководителем, то скрытые угрозы зама мне не были страшны.
– Вы же не клиент, Иван Петрович, да и у нас не бордель, а строительная компания, поэтому степень тесноты общения с клиентами всё же не столь высока, – отпела я этому гаду.
– Поберегите своё красноречие до совещания, – разозлился зам, и спешно покинул мой небольшой кабинет.
Облегчённо вздохнула и поспешила к кулеру, чтобы успеть попить чай перед внеочередной моральной поркой, на которой должны присутствовать все главы отделов. Уровень продаж в этом году серьёзно уменьшился, очевидно, будут снова искать виновного в мировом кризисе.
У офисного водопоя, на диванах для гостей, расположились наши офисные сплетницы – Анфиса и Леночка, славящиеся своим безотказным, причём далеко не в работе, поведением.
Кивнула девицам и склонилась перед аппаратом.
– Слышала, Фисочка, грядут серьёзные кадровые перестановки, – нарочито громко вещала подруге блондинка до мозга костей Елена.
– Я так рада за тебя, Ленчик, так рада! – ответила ей необременённая излишним интеллектом подруга.
Игнорируя их показательное выступление, пошла к себе, чтобы насладиться зелёным чаем с успокаивающим ароматом мелиссы. Ни для кого не секрет, что Леночка давно состояла в очень близких отношениях с нашим замом и метила на моё место. Только Васильевич слишком хорошо знает, кто из сотрудников
Ровно в десять утра конференц-зал заполнился знакомыми лицами. Большинство присутствующих нервничали, но особенно никто не шумел. Минут через десять ожидания пришёл наш генеральный. Выглядел Пётр Васильевич больным и уставшим, что уже вызывало опасения.
– Я собрал вас всех здесь, чтобы попрощаться. Много лет вы были моей командой, тем механизмом, что двигал нашу фирму вперёд. Я свой ресурс отработал. Моё место займёт Иван Петрович Мелехов, – ошарашил большую часть коллектива Васильевич.
Длинные речи никогда не были его сильной стороной, за что мы дополнительно уважали этого пожилого человека. Под потрясённое молчание коллектива, старший Мелехов ушёл.
С видом объевшегося лягушонка встал довольный зам, перемещая свою толстую тушку к центральному креслу.
Он краткостью нисколько не страдал, поэтому пришлось добрый час выслушивать его размышления на тему фунтиков и винтиков, затронутую Васильевичем, которые свелись к банальным кадровым перестановкам. Исходя из долгой речи, я выяснила, что мой отдел упраздняли, как и мою должность. Мне предлагалась должность обычного менеджера с окладом секретаря.
Естественно, я не собиралась мириться с таким положением вещей, поэтому просто собрала вещи и ушла. Благо, моему немедленному увольнению никто не препятствовал.
На парковке, пока прогревался двигатель моего авто, я несколько раз открывала мобильник, силясь позвонить Игорю, но представляя его недовольство, так и не нажала на кнопку вызова.
Лучше скажу ему лично. Скорее всего, муж дома или в спортзале. На моей памяти он ни разу не работал. Отец Игоря был крупным бизнесменом, а после его смерти бразды правления семейным предприятием взяла в свои загребущие руки Алевтина Николаевна. Игорь числился её заместителем, но не считал необходимым тратить свое драгоценное время на работу.
В памяти всплыло моё знакомство с Игорем. Когда-то он мне казался сказочным принцем, спасением от одиночества, но оказался ужасным мужем, на которого даже в трудную минуту нельзя положиться.
Сразу после института меня взяли работать в банк. Обычная практикантка, которых десятками направляли в кредитные учреждения ВУЗы, я, как и все, должна была занять своё почётное место у ксерокса, но на моё счастье вышла какая-то накладка и меня определили в отдел кадров.
Три циничные, умудрённые жизнью тётушки, видя моё старание и коммуникабельность, всячески рекламировали мою скромную персону начальству. И вот, случилось настоящее чудо – меня пригласили на работу, сразу после получения диплома.
Гордости родителей не было предела: дочь окончила институт, да и ещё и самостоятельно определилась с местом работы.
Я была юной, весёлой и красивой. Казалось, весь мир открыт передо мной и перспективы кружили голову. Но потом потери посыпались на меня одна за одной, подтверждая жизненную теорему, что за всё хорошее приходится платить.
Сначала от рака угасла мама, вслед за ней ушёл отец. В нашей семье я была единственным ребёнком и в детстве эгоистично радовалась, что вся родительская любовь достаётся мне, но в тот момент, когда осталась одна, я осознала, что лучше бы я делилась игрушками, чем лишиться всей семьи. Конечно, у меня остались дяди, тёти и многочисленные кузены, но это мало спасало от одиночества.