Небеса рассудили иначе
Шрифт:
– Инсценировка? И кому же она предназначалась?
Отвечать мне не пришлось, мы услышали шаги за дверью, Раиса Петровна вскочила, суетливо огляделась, точно проверяя, все ли на месте, и с неудовольствием взглянула на меня. Дверь между тем распахнулась, и в кухне появился мужчина в вельветовых штанах и светлой рубашке. Благородная седина, тонкий, так и хотелось сказать, аристократический нос, большой рот. И очень светлые глаза. Внимательные, как и положено живому классику. Я, не зная точно, сколько ему лет, щедро отсыпала шестьдесят пять, хотя он должен быть моложе. Супруга старше его, но разница в возрасте между ними не ощущалась.
– Геннадий Сергеевич, – торопливо заговорила
Я вскочила со стула и полезла в сумку, где у меня лежала книжка Смолина. Сумку я уронила, симулируя волнение. Наверное, переигрывала, но вышло в самый раз. Когда я, протягивая книжку, пробормотала, заикаясь:
– Извините, ради бога, не могли бы вы подписать… – Классик благосклонно кивнул и даже улыбнулся.
– Ефимия? Красивое имя. Мне всегда везло на женщин с редкими именами. – Тут взгляд его упал на обложку, и Смолин спросил: – Еще что-нибудь из моего вы читали?
– Все. Я читала все… и… я так счастлива с вами познакомиться…
Классик вновь улыбнулся и предложил последовать за ним, Раиса Петровна внезапно нахмурилась, переводя взгляд с его физиономии на мою, и отправилась с нами.
Кабинет окнами выходил в яблоневый сад, должно быть, в теплое время года вид из окна неплохой, сейчас же все выглядело довольно уныло. Не только деревья за окном, сам кабинет навевал тоску. Книжные полки вдоль стен, пишущая машинка, которой точно не пользовались, ненужный чернильный прибор на столе – все атрибуты писательской профессии выглядели музейными экспонатами. Над столом и на столе фотографии Смолина с известными лицами, и ни одной с женой или детьми.
Геннадий Сергеевич открыл тумбочку, стоявшую неподалеку от двери, достал книгу, поставил автограф и протянул мне.
– Лучшее, что я написал.
Я взглянула на обложку. Это был недавно вышедший роман, я успела просмотреть его утром и, честно говоря, не впечатлилась, но гению виднее. Прижав книжку к груди, я рассыпалась в благодарностях.
– Спасибо огромное, – должно быть в пятый раз повторила я, пятясь из комнаты. – Извините, что помешала…
Смолин кивнул на прощание, но как-то чувствовалось, что был бы совсем не против, задержись я еще немного, помешав творческому процессу. Против была Раиса Петровна, стоявшая на переднем рубеже и оборонявшая классика от настырных поклонниц.
Закрыв дверь, она вздохнула с облегчением и посмотрела на меня, толком не зная, что со мной делать дальше.
– Я вам так благодарна, – на всякий случай завела я прежнюю песню.
– Ну что вы, дорогая… Извините, мне надо отвечать на письма…
– Да-да, – закивала я. – Уже ухожу.
Все это время о чем-то размышляя, она проводила меня до входной двери и, уже открыв ее, вдруг сказала:
– А что, если она действительно сбежала? Молодежь иногда ведет себя абсолютно иррационально.
– Моя мама того же мнения, – с готовностью кивнула я.
– Если… если вы что-то узнаете, немедленно сообщите мне, – перешла она на шепот и продиктовала номер своего мобильного.
В город я возвращалась, обогащенная историей вражды двух семейств длиной в целый век, подарком от классика и полной неразберихой в мыслях. Говоря попросту, в работе ни на шаг не продвинулась. Вместе с тем обозначились кое-какие нестыковки. По мнению Раисы Петровны, Туров, пылая местью, втерся в доверие к Софье, а по словам подружки, Софья сама просила познакомить ее с Туровым. Допустим, она его где-то увидела, парень ей понравился и она захотела с ним познакомиться. А Туров, узнав, кто перед ним, решил примерить плащ Зорро? Довольно странно, ведь у Дениса нет повода считать Смолина роковым злодеем. Девушку с гением
Я тяжко вздохнула, прикидывая, стоит заглянуть на работу и доложить сестрице о полном отсутствии успехов или затаиться? Если победных фанфар не предвидится, лучше не спешить с докладами.
– Подождет до завтра, – решила я, тут же возникла следующая проблема: чем занять остаток дня? Со всеми, с кем следовало, я уже встретилась и, что делать дальше, попросту не знаю.
Я размышляла над своей незавидной долей, когда у меня зазвонил мобильный. Звонил Берсеньев, оттого я и поспешила ответить.
– Привет, – сказал он. – Отлыниваешь от работы?
– Не угадал. У меня небольшое, но очень ответственное дело.
– Да? Ты плетешься впереди меня. Может, выпьем кофе и ты поведаешь, что у тебя за дело?
– Ничего не желаю так страстно…
Берсеньев засмеялся, а я начала высматривать кафе и вскоре обнаружила совсем неплохое, по крайней мере на первый взгляд.
На парковку мы заехали одновременно. Сергей Львович первым вышел из машины. Полупальто, очки, дорогой костюм. Очень симпатичный парень, ни в жизнь не догадаешься, кто он на самом деле. Кстати, мои собственные догадки были весьма смутными. Одно я знала точно: никакой он не Сергей Львович Берсеньев. Несколько лет назад настоящий Берсеньев, богатый бизнесмен, не отягощенный родней, отправился отдыхать в Венесуэлу, попал там в автомобильную аварию, а назад вернулся тот, кто сейчас весело скалит зубы, ожидая, когда я выйду из машины.
Вопреки всякой логике, я испытывала к нему большую симпатию, едва ли не любовь, правда, братскую. Любопытство – распространенный женский порок, я, само собой, попыталась разузнать о своем нечаянном друге побольше, и очень скоро поняла: делать этого не стоит. Если не он сам оторвет мне голову, то непременно постараются его многочисленные враги, от которых он, судя по всему, и прятался под чужой личиной.
Я выбралась из машины и оказалась в его объятиях. Берсеньев поцеловал меня в нос, слегка отстранился и сказал:
– Ты невыносимо прекрасна.
– Охота смеяться над бедной девушкой.
Я взяла его под руку, и мы направились в кафе. Очень скоро выяснилось: ничем похвастать кафе не могло, но одно достоинство все же было: в небольшом зале мы оказались вдвоем, не считая скучающей официантки. Берсеньев помог мне снять пальто, заказал кофе, протер очки салфеткой, вернул их на нос и весело на меня уставился.
– Валяй, рассказывай.
– Дочь Смолина, – коротко сообщила я, желая проверить его осведомленность.