Небесная канцелярия (сборник)

Векшин Николай Л.

Я повернулся на крутящемся стуле к письменному столу и, преодолевая некоторую остаточную мутность сознания, кратко записал результаты эксперимента.

Впрочем, не была ли Небесная Канцелярия глюком или миражом? Или, может, я просто заснул? Во сне и не такое может привидеться. Стоп. Если бы визит в Канцелярию был реальностью, то ожить тут, в лаборатории, я бы не мог, поскольку там разбил свою жизнь, причем, не фигурально, а натурально: грохнул огромную бутыль с эликсиром

прямиком на свою чудесную бутылочку. Раз я живой, значит, ничего реально не случилось. Может, нет никакой Канцелярии?

Облегченно вздохнув, я пошел в буфет перекусить, поскольку желудок неудержимо заурчал и заквакал, напоминая о первичности материи и вторичности духа.

В буфете за столиками беззубо чавкали десяток завлабов, в большинстве своём сверкая лысинами или (редкие счастливчики) потряхивая седыми гривами. Н-да… В последние годы Институт стал напоминать дом престарелых. Молодежь преимущественно слиняла на фирмы и на Запад, не соблазнившись очередными правительственными реформами университетов. Но завлабы сидят на местах пока крепко, как ржавые кривые гвозди в гнилых досках, хотя и ворчат на тему о том, сколь странно печётся о российской науке кремлёвское единство.

– Викентий! Вы почему до сих пор не сдали отчет? – с укором обратилась ко мне завлабиня.

– Алина Идрисовна, так ведь я отдал его Вам еще две недели назад…

– Тот отчет был годовой. А сейчас нужен другой, за последние три года. И еще принесите срочно план работы на ближайшие десять лет.

– На десять?!

– Да.

– Но для чего? Кому это надо?

– Ученый секретарь со всех требует.

– А ему зачем?

– Отдаст планы в Дирекцию.

– С какой целью?

– Чтобы отправить в Президиум Академии наук. Запрос идёт оттуда.

– А они там в Президиуме случаем не с трибуны звезданулись? Планы на 10 лет! Да тут не всегда знаешь, что будешь делать завтра…

– Викентий, перестаньте спорить. Вы ведь знаете, что сопротивляться бесполезно.

– Ох, Алина Идрисовна, как же надоели все эти бесконечные отчеты и планы! Заполняем всяческие формуляры, исполняем никому не нужные циркуляры… И получаем копеечные гонорары. Когда же этот дурдом кончится?!

– Никогда. Порядок есть порядок. Пожалуйста, завтра же принесите всё, что требуется. Договорились?

– Куда ж деваться.

Распоряжение начальства это как приказ в армии: исполнять противно, но надо. Вообще-то Алина Идрисовна, как шефиня, меня вполне устраивала, не сильно допекала, ибо появлялась на работе далеко не каждый день, сидела отдельно в своём кабинете, беспрерывно пила там чай и составляла бесконечные планы и отчеты. А с апреля по октябрь вообще пропадала на дачу, где демонстрировала соседям чудеса садово-огородного трудолюбия.

Я взял тарелку с борщом и пристроился за ближайший свободный столик. Только сел и начал махать ложкой, как над ухом раздался несмелый женский голосок: «Тут не занято?»

Оторвав сосредоточенный взор от свекольной

поверхности, я узрел Вику – молодую кандидатку биофизических наук, чудом не уехавшую из соседней лаборатории куда-нибудь за тридевять земель в поисках приличной зарплаты и личного счастья. Она еще не вступила в тот возраст, когда возраст уже не имеет значения. И я почувствовал себя рядом с ней солидным папашкой, отягощенным годами, невзгодами и прогрессирующей лысиной.

У неё были смешливые зеленовато-карие глаза, мягкое округлое лицо с задиристым носиком-пипочкой, пухлые губки бантиком и роскошные пышные русые волосы до плеч. Конечно, она мне нравилась, впрочем, как почти все другие молодые симпатичные женщины, изредка еще встречающиеся в нашем дряхлеющем городишке. Её даже не портили очки, а даже наоборот, придавали какую-то своеобразную притягательность, поскольку усиливали пушистость ресниц и выразительность очей. Очки добавляют шарма и сексуальности молодой женщине также потому, что их с неё хочется снять, чтобы разглядеть личико получше, а при этом автоматически возникает желание снять с неё еще что-нибудь…

Осознавая неуместность подобных фривольных мыслей в стенах солидного академического учреждения, я постарался переключиться на рабочий режим.

– А, добрый день, Виктория! Пристраивайтесь сюда. Кстати, как Ваши опыты?

– Да какие опыты! Денег нет даже на пробирки. Наша лаборатория ведь опять не получила никакого гранта. А Ваша?

– Тоже снова ничего.

– Интересно, куда же те миллиарды деваются, которые на науку по бюджету выделяются? Может, они туннелируют в черную дыру? Или аннигилируют с долларом?

– Виктория, даже если мы вдруг это узнаем, нормального финансирования нам всё равно не видать, как коммунизма.

– По телеку недавно говорили, что все деньги, предназначенные на биологическую науку в нашей стране, направили в этом году одному академику, который обещал создать препарат, дающий людям бессмертие.

– Ну да, главное – уметь убедительно пообещать. И при этом быть академиком. Вот при Сталине (я когда-то читал где-то в газете) тоже был такой престарелый энтузиаст, который вождю лично пообещал. Обещал-обещал, работал-работал, а потом вдруг помер. Денежки – тю-тю.

– А Сталин?

– Обозвал труп академика непечатными словами.

– По телеку говорили, что такой препарат уже почти готов и результаты просто ошеломляющие. Академик порошок показывал.

– Ну, Виктория, ежели бы нам кто-нибудь из олигархов или Кремля дал такие бабки, как этому академику, мы бы не только порошок показали, но еще и кинофильм. И приложили бы многотомник отзывов омолодившихся животных, включая престарелых человекообразных долгожителей.

– Вы ему не верите?

– Да нет, процентов на «дцать» все-таки верю. Ведь когда есть многомиллиардное финансирование, то научное открытие – дело техники, а не гения, ибо можно нанять работать на себя двадцать институтов…