Небесная милиция
Шрифт:
Обиходов кормил крошками воробьев, чистых, откормленных, будто бы породистых. Они даже чирикали как-то особенно, не скандально, как московские, а весело, почти мелодично. Впрочем, Обиходов не разделял их игривого настроения. После бутылки, выпитой в самолете, болела голова и ныла печень.
На дорожке среди розовых кустов появился человек в светлом льняном костюме свободного кроя и элегантной соломенной шляпе с цветной лентой. Присмотревшись, Обиходов в первое мгновение не поверил своим глазам. Это был Дудкин. Обиходов запомнил его неопрятным жалким стариком
— Здравствуйте, гости дорогие! — произнес он нараспев еще за несколько шагов. — Добро пожаловать в наши пенаты!
Обиходов и Левандовский, как по команде, встали из-за стола.
— Очень рад вас видеть, Георгий! — демонстрируя необыкновенную сердечность, Дудкин обнял еще не пришедшего в себя от удивления Обиходова. — Очень рад!
— Я тоже, — только и смог вымолвить в ответ Обиходов, у которого к тому же перехватило дыхание от запаха дорогого парфюма, которым, как облаком, окутал его Дудкин.
— Ну а вы, надо полагать, Павел? — Дудкин устремил свой сияющий радостью взор на Левандовского. — Мне сказали, что вы театральный режиссер. Большая честь для нас! Очень, очень приятно!
Левандовский был явно смущен таким приемом, он тряс руку и повторял:
— Весьма рад, весьма рад.
— Не возражаете, если я к вам присоединюсь? — спросил Дудкин.
— Ну что вы! Окажите честь! — Обиходов перенял новую Дудкинскую манеру общения и помимо воли начал изъясняться куртуазными оборотами.
— Мари, ан кофэ сильвупле! — щелкнул пальцами Дудкин, обращаясь к официантке. В лучах солнца ярко блеснул перстень с бриллиантами на безымянном пальце его руки. — Ну-с, — сказал он, усаживаясь за столик. — Как долетели?
— Спасибо, хорошо, — сказал Обиходов. Он не переставал поражаться перемене, которая произошла с Дудкиным. С его лица куда-то подевалась не только клочковатая щетина, но и многочисленные старческие жилки, пятнышки, узелки и бородавки. Морщины разгладились и сложились в благородный рисунок. Кожа приобрела здоровый красно-бурый оттенок, наводящий на мысли о парусах и яхтах. Зубы сверкали белизной.
— Жан-Люк вас встретил? — поинтересовался Дудкин. — Без проблем?
— О! Совершенно никаких проблем, — произнес Обиходов, сам себе удивляясь, зачем он вставил это «О!».
— Жан-Люк немножко странный, вам не показалось? — сказал Дудкин, обращаясь к Левандовскому.
— Ну что вы! — Левандовский осекся. — Совершенно нормальный, такой… хм… спокойный.
— Павлу показалось, что он похож на цыгана, — вставил Обиходов.
— Вот как! — смеясь, воскликнул Дудкин, в то время как Левандовский сверлил Обиходова укоризненным взглядом. — Вот что значит человек искусства! Профессиональное чутье! Жан-Люк действительно цыган. Житан, как их здесь называют. Они в этих краях живут уже много-много веков. Сейчас уже, конечно же, никуда не кочуют. А весной и летом устраивают очень красочные праздники. Недалеко отсюда, в деревушке
— Есть немного, — сказал Обиходов.
— Это как театр! — Дудкин повернулся к Левандовскому. — Вы меня понимаете, Павел?
— О да! Конечно! — быстро согласился Левандовский.
— А как вы устроились? — заботливо спросил Дудкин. — Как вам ваши номера, достаточно комфортные? Может, что-то нужно еще?
— Чудесные номера! — воскликнул Левандовский. — Чудесно устроились! Волшебное место!
— А как вам, Георгий? — обратился Дудкин к Обиходову.
— В самом деле, все замечательно, — сказал Обиходов. — Мы вам очень благодарны, Теодор… Леопольдович, что вы так любезно согласились нас принять. Честно говоря, мы даже и не рассчитывали…
— Ну, что вы! Что вы! — замахал руками Дудкин. — Какие пустяки. Вы знаете, Георгий, на самом деле, это я вам благодарен.
— За что же? — удивился Обиходов.
Дудкин помедлил с ответом, размешивая ложечкой кофе.
— Я, признаться, часто вспоминаю ту историю, которая с нами приключилась тогда, пять лет назад. Вспоминаю с удовольствием. Хотя в этой истории были… разные моменты. Вы, наверное, тоже их помните. Забавная история, да… — Дудкин усмехнулся. — Честно говоря, я и сам собирался вас разыскать, но все, знаете, колебался. А когда получил от вас весточку, да еще с сообщением, что вы собираетесь приехать! Это уж был подарок судьбы!
— Да уж, — произнес несколько смущенный Обиходов, больше не найдя, что сказать.
— Не душно вам было ночью? Вы разобрались с кондиционером? — проложил расспросы Дудкин.
— Да разобрались, — сказал Обиходов. — Кстати, в номере мне попалась любопытная брошюрка. О вашем центре. Там было сказано что-то о… нравственности, какие-то программы необычные. Что это?
— Это как раз то, чем мы здесь занимаемся, — с улыбкой сообщил Дудкин. — Наш центр не просто необычный, он уникальный. Другого такого в мире нет.
— Так чем вы все-таки занимаетесь? — спросил Обиходов. — Если это не секрет, конечно.
— Какой уж тут секрет! — воскликнул Дудкин. — Напротив! С удовольствием все расскажу и покажу. Для вас, Георгий, как для журналиста, это будет весьма интересный материал. Если пожелаете, можете даже написать об этом. В рекламе я особо не нуждаюсь, но для любого честного бизнеса паблисити, как это называют американцы, лишним не бывает. Правильно я говорю? — Дудкин засмеялся.
Обиходов вежливо улыбнулся в ответ:
— Так вы что, на этом деньги зарабатываете?
— Совершенно верно! — сказал Дудкин. — Удивлены?
— Есть немного, — признался Обиходов. — Никогда не слышал, что на нравственности можно заработать. Как вам это удается?
— На самом деле, ничего удивительного, — продолжил Дудкин. — Ответьте мне на один простой вопрос. Чем определяется ценность той или иной вещи?
Обиходов напрягся, пытаясь вспомнить университетский курс экономики.
— Издержками и затратами… — произнес он почти наобум.