Небесное испытание
Шрифт:
С некоторых пор она тщательно контролировала себя, свои мысли. Особенно тщательно, если это касалось ее брата или Горхона. До недавнего времени она бы яростно призывала все несчастья на их головы. Но не теперь, после того, что ей сказала Мха Грома.
Сначала Ицхаль попросту не поверила старухе. Потом – поверила. Еще потом, после того, как она вернулась и ее жизнь вошла в обычную колею, все произошедшее ей показалось сказкой, рассказанной на ночь. Однако следом пришли воспоминания о сотнях совпадений. Об окне, закрывавшемся в тот момент, когда ей этого хотелось. О том, что у нее всегда был дар находить потерянные вещи. И еще… о многом.
Но если она – Ярлунга, та,
Однако происходящее сейчас задавало ей новую загадку: она могла поклясться, что никак не хотела становиться любовницей Горхона. И все-таки стала ею. Это ставило ее в тупик. А еще больше Ицхаль боялась захотеть оставаться его любовницей.
Пальцы Горхона уверенно легли ей на плечи, неспешно прошлись по волосам.
– Я бы предпочел, чтобы ты не искала во мне врага, Ицхаль Тумгор, – вкрадчиво сказал он. – Подумай лучше, сколь многого мы могли бы добиться вместе…
– Я не представляю, зачем я тебе вдруг понадобилась. – Ицхаль резко обернулась. – Я не участвую в интригах и далека от княжеского трона. Брат ненавидит меня. Мой сын, если он жив, не сможет наследовать, а потому для тебя неинтересен.
Горхон расхохотался.
– Ты повторяешься, княжна. Неужели ты не можешь хотя бы предположить, что меня заинтересовала ты сама. Без всякого… обрамления.
– Не могу, – отрезала Ицхаль, гневно сдвигая брови.
Жрец прижал ее к себе, его голос теперь звучал у самого ее уха.
– Жаль. Так было бы намного… приятнее.
«О Падме, что я наделала!»
Ну, вот она и замужем. После «чайной церемонии», «обряда преломления лепешек» и «проводов невесты» она теперь официально признана в качестве супруги господина Гань Хэ, судьи Дома Приказов из благородного рода Западных Лянов. Ы-ни рассеянно посмотрела на проплывающие в потайном окошке ее повозки пейзажи. Начало осени – прекрасная пора, лучшее время для поэзии и безответной влюбленности. Раньше она всегда любила это время. Но сейчас… сейчас все было каким-то очень странным.
Начать с того, что свадебные торжества, которые в иных случаях длились не меньше месяца, были поспешно и неуважительно свернуты, немало озадачив (но и не слишком огорчив) господина Хаги. Не успели «проводы невесты», по традиции сопровождавшиеся трехдневными празднествами – в доме невесты, в доме жениха (который заменил Дом Приемов) и уличным шествием для всех желающих, – завершиться, как судья Гань Хэ отдал приказ об их отбытии в столицу. Собственно говоря, он объяснил это тем, что не может себе позволить затягивать свой доклад в Доме Приказов, и это было действительно причиной уважительной и серьезной.
Однако судья мог бы вернуться в столицу, если так уж спешил, и послать за ней позже. Это можно было бы объяснить его нетерпением соединиться с молодой женой. Но до сего дня судья Гань Хэ даже пальцем не прикоснулся к своей молодой супруге. Об этом Ы-ни ни одной живой душе не сказала ни словечка. Известно ведь, сколько острых шуточек приходится выслушивать новобрачным, и ей просто никак нельзя было признаться, что она до сих пор остается девственницей.
Все это ее озадачивало, если не сказать больше. Однако Ы-ни успокаивала себя тем, что ее муж, вероятно, очень важный человек и, возможно, щадит ее чувства, желая доставить ей наслаждение. Это было, конечно, не столь важно для нее, однако Ы-ни испытывала к судье невольную благодарность.
Она внимательно
Путь из Нижнего Утуна в столицу занимал не меньше десяти дней пути. С таким караваном, как у них, это может растянуться на вдвое больший срок. Все это и объяснил ей супруг, когда на следующий день после того, как они выехали, он объявил, что должен выехать незамедлительно. Это было очень странно, но Ы-ни втайне испытывала облегчение: несмотря на свое решительное желание выйти замуж, а потом каким-нибудь образом сделать Юэ своим любовником, внутри нее что-то отчаянно кричало, при каждой мысли о возможном соитии с мужем. Особенно при мысли, что это – на всю жизнь.
Гань Хэ покинул ее, ускакав по дороге вместе со своим секретарем и всего тремя людьми из охраны. Остальные остались сопровождать ее. Иногда Ы-ни хотелось бы бросить эти неудобные церемонные носилки с шелковым балдахином, в которых за день сидения затекает все тело и кружится голова от постоянного покачивания. Она умела ездить верхом, и так было бы быстрее. Однако это считалось постыдным для такой важной госпожи, какой она теперь стала. Ей надлежало путешествовать неспешно, по любому поводу выказывая доказательства своей аристократичной изнеженности, – в Срединной империи по-настоящему уважаемая женщина должна была быть подобна по хрупкости и красоте изысканному цветку или бесценной вазе. Это налагало на нее массу определенных неудобств, тем более что по природе Ы-ни была живой и общительной. От скуки она занималась гаданиями и чтением копии «Календаря таинственных примет», который ей на прощание с многозначительными намеками предподнесла госпожа У-цы.
Все гадания выходили какими-то неопределенными. Дважды выпадал знак смерти, но за кругом, которым обозначались близкие ей люди. К чему бы это?
Но – ах! – она наконец увидит великий город Хэйлун, столицу империи. Увидит знаменитые Девять Чертогов и Двенадцать Врат, Храм Неба и даже, быть может, Шафрановый Чертог! Будет вращаться к кругах, близко связанных с самыми высокопоставленными людьми. Если она будет умной, а карьера ее мужа – удачной, она, быть может, даже сможет попасть во дворец и когда-нибудь стать фрейлиной третьего или четвертого ранга! Это было бы замечательно!
А в столице есть все, что может пожелать молодая госпожа. Ткани и украшения со всех сторон света. Поющие птицы и диковинные раковины. Волшебный Сад Желаний, заложенный императором Сяку, – говорят, тень старого императора иногда видят на его дорожке в некоторые лунные ночи. Перед ней лежит целый мир, и она, Ы-ни, найдет способ, чтобы ощутить всю его прелесть.
Знаменитые Двенадцатые Врата она увидела на восемнадцатый день этого казавшегося бесконечным пути. Отсюда, с вершины холма, столица Срединной была видна как на ладони – девять четких квадратов, окруженных одиннадцатью рядами стен, между которыми пространство забито нескончаемыми улочками глинобитных домов, строившимися по мере того, как город разрастался. Первые, или Яшмовые Врата, отделяют от остальных ровный квадрат территории, на которой расположен Шафрановый Чертог – дворец императора. Ы-ни с замиранием сердца увидела широкие золоченые купола, красные крыши и флаги, развевающиеся над городом, – целый лес разноцветных шелковых лент. Зрелище было столь захватывающим и величественным, что она высунулась из своих носилок, забыв о всяких приличиях.