Небесные девушки
Шрифт:
— Ну, парень, — сказал Элиот. — Ну, только минуту. Подожди только минуту. — Он, пошатываясь, стал между Донной и Роем, внезапно став агрессивным. На пару дюймов он был выше Роя и намного тяжелее его.
Рой сказал ему все тем же спокойным тоном:
— Пожалуйста, прекратите, капитан.
Элиот закричал:
— Леди! Вы со мной. Понятно? Со мной, парень. Пойдём выпить. «Сувенир-бар».
— Мисс Стюарт, — сказал Рой.
— Послушай, ты, — сказал Элиот. — Моя девушка. Ты не имеешь права приказывать ей, вот так. —
Рой не смог уберечься, и я не могла ему помочь. Он был ослеплен и совершенно потерял равновесие, Он попятился, сделав несколько шагов назад, пока его ноги не подогнулись под ним, и он рухнул. Он потерял очки. Сигареты и почта, которые он держал, рассыпались, и когда я бросилась к нему, он, казалось, превратился в камень.
— Рой! Тебе больно? Рой!
Он не ответил, он не глядел на меня. Его глаза были устремлены на Элиота, который громко хохотал. В один момент вокруг нас собралась толпа в тридцать или сорок человек, глазеющих на происходящую сцену. Из толпы вышел огромный костлявый старина Люк Лукас в своей желто-коричневой ковбойской шляпе.
— О'кей, маленькая леди, — сказал он мне и начал помогать Рою подняться. — Все в порядке, сынок, — сказал он. — Только успокойся, сынок…
Рой даже не слышал Люка. Он освободился от протянутой руки Люка, подошел, почти на цыпочках, к Элиоту, сказал громким сердитым голосом:
— Ты, проклятый, глупый дурак. — И тут же ударил его в живот левым кулаком, а когда Элиот опустил руки, нанес ему правым кулаком в челюсть удар такой силы, что мне показалось, будто голова Элиота оторвалась от щеи. Элиот вскинул руки, как будто он собирался повернуть руль, и грохнулся лицом вниз там, где стоял. Его ноги пару раз дернулись, и затем он затих.
— Иисус Христос, — произнес кто-то с глубоким восхищением; и я поняла тогда, что акции «Магна интернэшнл эйрлайнз» поднялись на пятнадцать пунктов.
Никто даже не двинулся. Затем, очень резко, Рой наклонился, перевернул Элиота и приподнял одно веко. Бог знает, что он там увидел, но спустя две или три секунды он встал, тяжело дыша, повернулся и пошел туда, где стояла я. Он сказал, словно обращался к какой-то тупой горничной:
— Отведи мисс Стюарт в ее комнату и присмотри, чтобы она немедленно начала упаковывать свои чемоданы. В полночь отсюда вылетает самолет в Нью-Йорк, и я хочу, чтобы она попала на этот самолет.
Он не стал ждать моего ответа: «Да, сэр» или «Нет, сэр». Он двинулся прочь. Люк протянул ему его роговые очки и спросил радостно:
— Он не умер, сынок?
И Рой ответил:
— Нет, он не умер. — И пошел сквозь толпу к лифту, держа свое правое запястье, как будто он его растянул. Мистер Куртене и пара взволнованных швейцаров появились откуда-то и склонились над телом Элиота; я решила, что они позаботятся о нем и доставят его целым к генералу
Я обратилась к Донне:
— Пошли?
Она колебалась.
Я сказала:
— Ты хочешь на прощание поцеловать Элиота?
Она вздрогнула:
— Нет, не на публике.
— Тогда давай пойдем.
Казалось, она совершено протрезвела. Когда мы прошли через толпу, она сказала:
— Как все возбудились на мгновение, правда?
Я ответила:
— Чертовское возбуждение, вот и все.
Люди в толпе посторонились, чтобы пропустить нас. Она стояла, опустив голову, пока мы поднимались в лифте, постукивая носком своей туфли по толстому ковру.
Джурди была в номере, когда мы вошли, и старалась закрыть огромный чемодан, битком набитый одеждой.
— Ну, слава Богу, вы пришли, — сказала она, — хоть поможешь мне справиться с этим проклятым чемоданом. Я уже двадцать минут воюю с ним.
Донна спросила:
— Чей это чемодан?
— Альмы, — ответила Джурди.
Донна засмеялась:
— Не говори мне, что ей тоже приказано убираться отсюда.
Джурди посмотрела на меня. Я сказала:
— Скажи ей.
Джурди сказала:
— Альма погибла в автомобильной катастрофе прошлой ночью.
— О, нет! — закричала Донна.
Она внезапно превратилась в старуху. Я сказала:
— Ладно, Джурди, я стану коленями на него, а ты попытайся защелкнуть замки. Мы сделали это. Джурди сказала:
— Ну и ну! Я наверняка заработала себе грыжу.
Я поставила чемодан в угол, чтобы его было удобнее вынести. Донна стояла у своей кровати, не раздетая, повернувшись спиной к нам. Я сказала:
— Ты хочешь, чтобы я расстегнула тебе «молнию»?
— Спасибо. Я могу все сделать сама.
Джурди смотрела на меня вопросительно. Я сказала:
— Донну отправляют домой. — Потом я снова заплакала. — Джурди, это был самый прекрасный уик-энд в моей жизни, я клянусь тебе, это самый прекрасный уик-энд в моей жизни. Что произойдет в следующий момент — вот то, что я себя все время спрашиваю, что произойдет в следующий момент?
Донна сказала:
— Кэрол, будь хорошей девочкой и закрой рот.
Я задрожала, как желе.
— Ты слабоумная. Ты больная глупая рыжая дебилка. Ты знала, что ты пьяна. Ты знала, что ты была пьяной в стельку. Почему ты не осталась где-то, пока не протрезвишься?
— Ради всего святого, душечка, не устраивай истерики.
— Я могла убить тебя, — сказала я. — Ведь осталось всего четыре дня до выпуска. Почему же ты должна была все пустить коту под хвост?
Джурди сказала:
— Кэрол, сядь. Я приготовлю кофе.
— Не хочу я никакого проклятого кофе.
— Прекрати свои стенания, — сказала Донна. — Это ведь всего лишь работа. Существует множество других работ. Забудь об этом. — Она направилась к ванной и остановилась: — Джурди, это правда, что произошло с Альмой?