Небесные девушки
Шрифт:
Одна из стюардесс прервала нас мягким голосом:
— Простите, мы сейчас предлагаем бесплатные напитки. Может быть, вы хотите чего-нибудь, мистер Брангуин?
— Обязательно. Бурбон и немного воды. А вы, мисс Томпсон?
— Нет, спасибо, — ответила я.
— Давайте, может быть, мартини?
— Нет-нет, не надо, прошу вас.
— Принесите мартини молодой леди, — сказал он.
Стюардесса сказала очень спокойно:
— Мне жаль, сэр, но мисс Томпсон летит как особый пассажир и мне запрещено подавать ей бесплатные напитки.
Он возмутился:
— Почему нет? Она
— Правда, я не хочу пить. Честно, я не хочу, — сказала я.
Стюардесса улыбнулась. Это была для нее неловкая ситуация, и я очень сожалела, что так произошло. Люди могут причинять подобные неприятности из самых лучших побуждений. Они спорят и спорят, защищая ваши права на жизнь, свободу и поиски счастья, но все, чего они добиваются, это возмущение общественного спокойствия.
— Не понимаю, — сказал мистер Брангуин. — Какой ущерб может произойти, если вам принесут просто маленькую рюмочку мартини? Вы думаете, авиакомпания разорится?
— Таково правило, вот и все, — сказала я. — Правило есть правило.
— Да. Но если правило есть правило, тогда оно должно быть разумным.
Он мне нравился. Я не хотела, чтобы он мне нравился, но в нем было что-то привлекательное. Он был эдаким худощавым, резковатым и живым. Он, конечно, не хирург, возможно, что и не дантист, — Бог знает, кто он, и он не красноречив, как сэр Лоренс Оливье, но он определенно симпатичен…
Мне не хотелось оставаться на своем месте, когда стюардесса возвратилась с его бурбоном и водой, поэтому я извинилась и начала пробираться в глубь самолета. Донна Стюарт сидела впереди меня, и она подала мне знак, чтобы я наклонилась. Рядом с ней сидел самый крошечный человек, которого я когда-либо видела. Он был одет в кремового цвета шелковый костюм с белым галстуком, который был заколот огромной старомодной жемчужной булавкой.
Она зашептала мне на ухо:
— Представляешь, он мне сделал предложение. Представляешь?
— Ты имеешь в виду этого маленького парня?
— Он жокей. Сказал, что ему нравятся большие лошади и большие женщины.
— Продолжай, милая, — сказала я. — Ты преуспеваешь.
Я пошла дальше, в пассажирский салон. Аннетт Моррис и Мэри Рут Джурдженс сидели рядом. Аннетт сказала:
— Привет, разве не здорово лететь на настоящем реактивном лайнере?
— Конечно, да, — ответила я. Потом я спросила другую девушку: — Тебе тоже весело?
Выражение ее лица оставалось явно холодным.
— Да, — ответила она хрипло.
Этим и закончился разговор, Я прошла к нашей прекрасной итальянской красавице Альме ди Лукка.
— Привет, — сказала я, В этот раз я ничем не рисковала: я говорила на своем языке. Она не ответила. Она сидела на сиденье у прохода, а рядом громко храпела крупная пожилая женщина.
Я предприняла новую попытку установить контакт.
— Привет, Альма.
Красавица презрительно фыркнула, показывая, что больше всего на свете не хочет разговаривать с кем-либо вроде меня. Какая ж она злючка! Но я не отступала.
— Какая муха тебя укусила? — спросила я.
— Меня оскорбили, — ответила она.
— Это правда? Кто тебя оскорбил в этот раз?
— Какое
— Давай, детка, давай. В чем дело?
— Посмотри сама, — сказала она. — Где ты сидишь? В первом классе. А где я сижу? Со свиньями.
Я даже не стала спорить с нею. Я сказала:
— Милая, просто считай, что тебе повезло припарковаться. — И я пошла дальше.
Я не вернулась на свое место. Я двинулась прямо на кухню в передней части самолета. Я хотела извиниться перед стюардессой за неприятности с мистером Брангуином из-за того дурацкого напитка. Я также думала, что девушки разрешат мне взглянуть на оборудование, которое у них там. И если они не будут очень заняты, возможно, они мне немного расскажут о том, чего ждать в Майами. По правде сказать, я ехала туда вслепую — никто (кроме мистера Брангуина) ничего мне не рассказал.
На кухне были две стюардессы, они разговаривали вполголоса. Они повернулись, когда я подошла, и перестали говорить. Девушка, которая была вовлечена в историю с мистером Брангуином, сказала:
— О, это ты.
— Да, я только хотела извиниться за то…
— Забудь это, — сказала она.
Обе они были достаточно бледны и напряжены, подумалось мне. Я спросила:
— Что-то случилось?
— Ты правда хочешь знать? — поинтересовалась она. Другая девушка сказала:
— Оставь ее, Люсиль.
Неожиданно возникло странное замешательство между нами тремя. Я не могла понять почему.
— Она хочет знать — значит, она должна знать, — сказала Люсиль. — Во всяком случае, это будет на первых страницах майамских газет. — Она посмотрела на меня с легкой улыбкой. — Капитал только что получил радиосводку. Один из наших самолетов разбился в аэропорту Токио.
— О, нет! — воскликнула я. — Один из наших?
— Да.
— О Господи, как ужасно.
— Да, какой ужас. Там на борту были три наши девочки плюс команда…
Другая стюардесса опять сказала:
— Люсиль, оставь ребенка в покое.
— Почему она не должна знать? Почему она не должна знать, что это не одна романтика?
Другая стюардесса сказала мне:
— Иди назад и сядь, милая. Не говори об этом другим пассажирам, хорошо?
— Разумеется, — сказала я и пошла на свое место. Великолепно. Просто замечательно. Хорошенькое начало.
3
Мы прилетели в международный аэропорт Майами, огромным белым голубем мягко плюхнулись, немного прогрохотали и покатились к свободному трапу.
— Вот мы и долетели, — сказал мистер Брангуин. — Было приятно поговорить с вами, мисс Томпсон. А если я натолкнусь на вас в отеле «Чалерой»… — Он неожиданно застеснялся. Его голос сник.
— Так что же?
— Возможно, нам нужно вместе выпить, а?
— Я думаю, что да.
— Правда?
— Да, правда.
Я одержала победу. И это было хорошо, потому что он нравился мне. В нем было что-то очень необычное, я не знаю, что именно, но мне было уютно сидеть рядом с ним.
Мы освободились от ремней, встали и приготовились к выходу. Мистер Брангуин посмотрел на люк в потолке над нами и проговорил с улыбкой: