Небесные киты Измаила
Шрифт:
Вельбот, паривший в воздухе, спустили вниз; в него посадили Чамкри и раненого матроса. Нэймали и Измаил взошли на первый вельбот, в котором они сели на тонкую прозрачную оболочку, которая одновременно служила и палубой, и днищем. Для безопасности они застегнули на талии непрочные на вид, но крепкие кожаные пояса. На поясах была костяная застежка, и один конец был пришит к прозрачной палубе.
Первый помощник приказал дать еще мяса бесформенным глыбам красно-коричневой плоти с бледно-зелеными прожилками, соединенным с горловинами всех шести пузырей по периметру лодки. Теперь пузыри стали надуваться, и лодка пошла вверх. Оба суденышка поставили свои боковые паруса, а потом через шахту в центре палубы
Ему предстояло узнать, что некоторые лодки были оснащены еще и верхней мачтой с косыми кливером и гротом, но она всегда была короче и несла меньше парусов, чем нижняя.
Подъем длился два часа, в течение которых пришлось еще несколько раз кормить животных, прикрепленных к пузырям, — они вырабатывали газ. Измаил нисколько не беспокоился — в китобойных рейсах он в совершенстве овладел искусством ждать. В воздушных морях явно приходилось считаться с прихотями времени еще больше.
Наконец лодка нагнала корабль, шедший на той же высоте тем же курсом. С вельбота на корабль, где матросы стояли на палубе, огороженной с трех сторон, бросили конец. Матросы на корабле были привязаны к костяным бимсам концами, закрепленными у них на талии, чтобы их не выбросило за борт, если корабль резко снесет вбок при порыве ветра или тряхнет в воздушной яме.
Паруса на лодках убрали; мачты и реи втянули внутрь, разобрали, вложили членики один в другой, а потом крепко прикрепили сверху и снизу к корпусу. Потом лодки поставили за загородки и привязали.
Измаил обнаружил, что стоит в длинном открытом коридоре, который служил главной палубой. По всему судну вверх и вниз, горизонтально и под углом бежали лесенки и трапы.
Все они были сделаны из твердых, но пустотелых и тонких костей, большинство из которых принадлежало небесным китам разных видов. В верхней части корабля были закреплены в два ряда — по десять в каждом — большие газовые пузыри. У основания каждого пузыря находилась круглая большеротая тварь.
Измаил подумал было, что обшивка покрывает весь корабль. Но он состоял в основном из каркаса, который в некоторых местах был покрыт лоскутами обшивки — особенно на носу и на корме. Центральная часть была наиболее открытой: это для того, чтобы не препятствовать ветру дуть насквозь и наполнять паруса с подветренной стороны. Для кораблей, которые плавают по воде, такая конструкция была бы бесполезной, поскольку мачты у них торчат над водой и доступны ветру с обеих сторон. Но воздушному кораблю надо быть как можно более проницаемым, чтобы, когда он идет круто к ветру, ветер мог наполнять прямые паруса и по левому, и по правому борту.
Матросские каюты, камбуз, некоторые складские помещения и несколько других отсеков были прикрыты обшивкой — полностью или частично. Но во всех остальных местах ветер, будь он теплым или холодным, ласковым или свирепым, обдувал моряков и днем и ночью.
Мостик, или ют, помещался ближе к корме, на самом верху.
Там за штурвалом стоял единственный рулевой; руль поворачивали безголовые, безногие создания, чьи сухожилия оканчивались тяжами из кожи. Они реагировали на тягу или ослабление тяжей, прикрепленных к одному концу их мускулов, а к другому их концу шел привод рулевого колеса.
Капитан — его звали Барамха — был высоким мужчиной с татуировкой на лбу. Черный штурвал, увенчанный алой короной с тремя зубцами, был отличительным знаком его положения.
Приказы капитан отдавал голосом тем, кто был рядом, а остальным матросам —
Услышав рассказ Нэймали, капитан посерел лицом, заплакал, стал причитать в голос и полоснул себя по груди каменным ножом. После этого он отдал себя в распоряжение Нэймали. Она расспросила его о запасах воды, продовольствия и шахамчица, крепкого спиртного напитка. Он заверил ее, что этого им хватит, чтобы добраться до Заларапамтры, хотя последнюю неделю придется подтянуть пояса. Они успели убить десять китов, запасли их мясо и выпарили воду из туш.
В одном из них они нашли вришко. Очевидно, на китов охотились в основном ради этой штуки. Измаил не понял, что такое вришко, но постановил себе узнать при первой возможности.
Корабль поменял галс и пошел круто к ветру, стараясь держать курс в сторону города, который был на северо-западе.
Нэймали и Измаила отвели в капитанскую каюту. Она была в самом низу корабля, прямо под мостиком. Поскольку пол был прозрачным, Измаил беспрепятственно видел землю с высоты нескольких тысяч футов. При каждом его шаге обшивка прогибалась, и он почувствовал облегчение, когда сел на костяной стул, крепко приделанный к костяному же шпангоуту. Каюта была маленькой, и одной стены у нее не было — очевидно, жители Заларапамтры не слишком стремились к уединению.
Там был многоугольный письменный стол из красноватой кости с небольшой столешницей, на которой капитан рассчитывал курс и заполнял судовой журнал. Сам журнал представлял собой большую книгу с тонкими, как будто пергаментными страницами, на которых синими чернилами были выведены крупные знаки. Знаки эти не принадлежали ни одному из известных Измаилу алфавитов.
Не успела Нэймали сесть, как кают-юнга подал обед, — они давно не ели пищи, приготовленной на плите. Китовое мясо обладало необычным, но приятным вкусом; уже знакомое Измаилу мясо тараканов было хорошо протушено и приправлено вкусным красно-коричневым соусом; были еще горки светлоголубых зерен, похожих на рисовые, политые темно-оранжевой подливой. Питье было разлито в сосуды из кожи: их надо было поднимать и почти опрокидывать, чтобы темно-зеленая огненная жидкость низвергалась в рот.
Очень скоро Измаил почувствовал себя комфортно, — можно сказать, почти счастливым человеком. Еще он обнаружил, что с капитаном он разговаривает не так свободно, как раньше с Нэймали, и решил, что в следующий раз урежет себе норму шахамчица.
На капитана и Нэймали спиртное, похоже, не действовало.
Они продолжали глотать его большими порциями, хотя их большие зеленые глаза заблестели так, словно в их глубине зажглись огоньки. Теперь унесли тарелки и принесли еще кожухов с шахамчицем. Измаил заговорил с Нэймали, которая резко глянула на него. Капитан, похоже, рассердился, и тогда Нэймали неожиданно улыбнулась и объяснила, что Измаил не знаком с правилами этикета, но теперь, раз он находится на заларапамтранском судне, ему придется с ними познакомиться.
Тем не менее Измаила увел за собой юнга; поднявшись по нескольким трапам, он попал в маленькую каюту без одной стены, где ему предстояло спать. Он растянулся в своем гамаке, но заснул не сразу. Движение корабля не было плавным; беспорядочно кидало то вверх, то вниз. Измаил был рад избавиться от постоянного чувства легкой тошноты, порождаемого нескончаемыми колебаниями земли, но тряска в корабле была немногим лчше. Корабль встряхивало от каждого дуновения что сверху, что снизу. Казалось бы, такая махина могла бы идти вперед и более плавно, не становясь игрушкой воздушных потоков, как более мелкие летуны. Все же через некоторое время он попривык к тряске и уснул. Однако привыкнуть к прозрачной гибкости пола было сложнее.