Небесные наслаждения
Шрифт:
– Хотел бы я знать, что это вы задумали с почтенным сэром Джоном Холтом, – поддразнил меня Дэниел.
– Всему свое время. Как сыграли в шахматы?
– Отлично. А Джон тем временем приготовил отличную китайскую еду. Он, как и ты, не играет в шахматы. Мы с Кеплером решили на следующей неделе разыграть еще одну партию. Хорошо, что я этой ночью дежурил в «Супах рекой», иначе вряд ли оказался бы на рынке как раз тогда, когда Чез поднимал крышку мусорного контейнера.
– Мероу бы сказала, что это Судьба, – заметила я.
– Возможно, и так.
Мы расстались. Я пошла в пекарню, а
Зашла миссис Доусон, на этот раз на ней был темно-персикового цвета свитер и темно-коричневые брюки. Ну как я могла не распознать в ней светскую даму? Видимо, потому что никогда таких не встречала. Теперь, присмотревшись к ней хорошенько, я легко могу представить, как она в элегантном платье обхаживает каких-нибудь там художников, выслушивает рассказы гостей, умело предотвращает едва намечающиеся споры, помогает разносить еду и напитки и лично следит, чтобы позаботились о вегетарианцах и чтобы повар не забыл, что у жены посла аллергия на арахис. Да она прирожденная хозяйка большого салона! Наверное, просто немного устала от светской жизни. Дети выросли и разлетелись, муж умер. А от художников в конце концов устает любой.
Я продала ей маффин и буханку ржаного хлеба.
– Замечательное утро, Коринна, – сказала она.
– И правда, – солгала я.
На самом деле я даже не успела заметить, какое оно. Миссис Доусон лукаво похлопала меня по руке.
– Всегда надо замечать, какое утро, Коринна. Не так уж нам много их выпадает.
Это верно. Мы с Госс отоварили всех утренних покупателей. Люди по-прежнему охотно покупали мои маффины: по внешнему виду трудно было догадаться, что пек их не Джейсон. Вот попробуют – и сразу «раскусят» подмену. Я услышала, как Джейсон ушел черным ходом; видно, отправился завтракать. Что ж, для молодого организма сытый желудок – лучшее лекарство. Бедняга Джейсон! Стоило этим мерзавцам вколоть ему дурь, и он выложил им все, что они выпытывали. Но о чем они спрашивали? Что им надо было узнать такого, что могло быть известно мальчишке?
Во мне снова все закипело. Я проверила стиральную машину. Она постанывала. И я ее понимала. А вдруг они отобрали у Джейсона ключи? У него были только от двери в пекарню, а ее нельзя отпереть, если она закрыта на засов. И сделать дубликаты они не смогут, это специальные ключи: для изготовления копии нужно получить разрешение владельца. Впрочем, о чем я? Эти люди ни у кого разрешения не спрашивают? Просто берут что хотят.
Нет, вот бумажник Джейсона, его ключи и… а это что еще? Маленький пакетик из фольги. Я открыла его и обнаружила щепотку белого порошка. Сволочи. Мало им было, что они возродили в парне тягу к наркотикам, так они еще подложили ему следующую дозу – в надежде, что он не устоит перед искушением. Я положила кулечек в пластиковый пакет, убрала его в свой стол и заперла ящик. Надо будет показать это Летти Уайт. А Джейсону об этом знать не надо.
Конечно, он и сам мог его купить, или кто-то из бывших приятелей подарил. В любом случае лучше убрать этот пакет от него подальше.
Я взяла большую толстую книгу в черном кожаном переплете и проверила, на месте ли моя запись.
Джейсон вернулся в пекарню. Чистенький, сияющий и явно сытый. Он подошел ко мне и обнял.
– Спасибо.
Я тоже обняла его. Я все еще могла нащупать все его ребра. Пожалуй, даже героических усилий кафе «Вкуснотища» будет недостаточно, чтобы превратить Джейсона в Робби Колтрейна. Паренек слегка дрожал, но это был не тремор.
– Ты в порядке? Могу я тебя оставить? – спросила я. – Нам с Дэниелом надо наведаться в тюрьму. Вывести на чистую воду Дарена Божьего Парня.
– Я в порядке, – пробормотал он.
– Помоги Госс, – распорядилась я.
Мы вышли на улицу, там уже стояла крошечная синяя видавшая виды «Мазда» сестры Мэри. Приземистый автомобильчик был похож на старую колымагу, ожидающую, когда ее отбуксируют на свалку.
Мне было боязно садиться в этот драндулет. Сестра Мэри водила скорее по наитию, руководствуясь лишь верой, которая наряду с замазкой и парой кусков проволоки, видимо, была единственной силой, не дававшей машине развалиться на части.
– Я всегда опасаюсь, если автомобиль прознает, что я еврей, это лишит нас божественной защиты, – прошептал Дэниел, когда мы заворачивали за угол.
– Не волнуйся, – пропела сестра Мэри, перекрикивая скрип тормозов. – Это экуменическая машина.
– К какой бы конфессии она ни принадлежала, все равно конец ее близок, – вздохнула я, нащупывая ремень безопасности. Он оторвался и остался у меня в руках.
Всю дорогу я не могла отвести глаз от этого обрывка. Мы подъехали к тюрьме. Дэниел примотал проволокой одну из дверей: она сошла с петель, когда он опрометчиво попытался ее открыть. Тем временем сестра Мэри переговорила с Халлораном, поджидавшим нас у входа.
– Все в порядке? – спросила она.
– Только бы ваше средство подействовало, – вздохнул охранник.
– Подействует. Я верю в Бога и в Коринну. Именно в такой последовательности.
Про себя я такого сказать не могла, но сомнения держала при себе. Сестра Мэри принесла две бутылки, о которых я ее просила, а со мной была моя рукопись и Библия. Вооружившись таким образом, мы отправились на схватку с дьяволом.
– Они положили его в лазарет на обследование, – сообщил Халлоран, пока мы шли по кафкианскому коридору. – Все у него в порядке, говорят – ни психических нарушений, ни эпилепсии.
– Не в порядке только его гадкие мозги, – сказала сестра Мэри, – а не душа. Он все еще шипит?
– Да.
Халлоран ввел нас в большую комнату, в которой был видеоэкран и еще одна вывеска «НЕ КУРИТЬ» размером со штат Техас. Как назло, едва я увижу такой плакат, сразу начинаю мечтать о сигарете. Никак не могу отделаться от никотиновой зависимости. А еще Джейсона упрекаю! Он ведь так же пытается завязать с наркотиками, как я с курением.
Посередине комнаты стоял стол из облегченного пластика – видимо, чтобы не причинить вреда, вздумай кто швырнуть его. Я водрузила на него бутылки с водой, положила книгу и серебряный крест.