Небесные очи
Шрифт:
– Метро скоро?
– Какое метро, девушка!
Саша выскочила из вагончика, огляделась – трамвай почти довез ее до собственного дома. «Может быть, правда, домой? – неуверенно подумала она. – Но если там во дворе дожидается меня Виктор?..»
С отвергнутым женихом общаться не хотелось.
Поэтому Саша, почти ничего не соображая, кинулась в проулок. «Букинист». А вот и Иван Исидорович, собственной персоной, бредет, прикрывая затылок газеткой, одетый слишком тепло, не по погоде... Может, стоит
– Иван Исидорович!
– А? – от неожиданности старик вздрогнул.
– Иван Исидорович, вы меня помните? – Саша преградила ему дорогу.
– Это вы...
– Иван Исидорович, я из-за ваших слов места себе не нахожу... – с ходу пожаловалась Саша. – Что вы имели в виду, когда мне про дьявола сказали?..
Иван Исидорович пожевал бескровными губами.
Потом вдруг засучил рукав байковой плотной рубашки. На пергаментной коже синел ровный рядок каких-то кружочков.
«Что это? – с недоумением отшатнулась Саша. – Что он мне хочет этим сказать? Татуировка, что ли, какая?»
Она снова наклонилась и вдруг поняла – это не просто синие кружочки. Это вытатуированные цифры – выцветшие, наполовину стертые временем...
Это клеймо.
– Аушвиц. Другое его название – Освенцим. Я был ребенком. Мне повезло – пришли наши, освободили меня и тех немногих, кто остался в живых... Я его помню, смутно, правда – обычный мужчина с интеллигентным лицом. На злодея совсем не похож. Перед операциями давал детям конфеты. Доктор Смерть. Его еще так же называли Ангелом смерти.
– Кого – его? – тихо спросила Саша.
– Йозефа Менгеле.
– А кто такой этот Йозеф?
– Доктор. Хотя, если подумать, только сумасшедший мог назвать его доктором. Равно как и ангелом... Пойдемте, присядем... – Иван Исидорович опустил рукав, указал на скамейку неподалеку.
Они сели.
– Я не так хорошо знаю историю, стыдно сказать... – смятенно пробормотала Саша. – Но начинаю догадываться. Вы были в концлагере, да?
– Да.
– Йозеф Менгеле – фашист?
– Именно так. Он ставил бесчеловечные эксперименты над людьми, – спокойно, почти равнодушно произнес старик. – Без наркоза, без всего...
– Это его книга, да?
– Слава богу, вы догадались, наконец, милая барышня.
– Вы точно в этом уверены? – с мистическим ужасом прошептала Саша.
– Немецкий я знаю так же хорошо, как и русский. Специально потом учил, после войны. Но Симона Визенталя из меня не получилось...
– Кто такой Симон Визенталь?
– Охотник за головами. Нацистскими головами. После войны многим эсэсовцам удалось скрыться от наказания – он их искал и находил... Но я о другом. Откуда у вас эта книга?
– Не знаю, не знаю... – Саша затрясла головой. – Она всегда была в нашей семье. Ею, знаете, сильно интересуются! –
– Кто?
– Нынешние врачи... – с трудом выдавила она из себя.
В голове ее еще царил хаос – кружились обрывки чьих-то фраз, воспоминания, уже известные факты, догадки. Эти клочки информации соединялись и распадались. Смешивались. Потом снова разлетались. И потом соединялись вновь – уже намертво, постепенно образуя четкие контуры. Так складывается из кусочков мозаика. Чуть-чуть напрячься – и Саша увидит всю картину целиком...
– О, немудрено! Такой бесценный материал...
– Бесценный? Значит, эта книга дорого стоит?
– Очень. Очень дорого, – кивнул старик.
– Что же в ней такого особенного, не понимаю...
– В книге собран уникальный материал. Такого нет ни у кого. Кто сейчас позволит производить эксперименты над людьми? Да еще такие масштабные... Кроме того, к Менгеле свозили близнецов с захваченных территорий. А близнец – это, между прочим, возможность продублировать то, что не удалось в первый раз... У меня был брат-близнец.
– О господи! – пробормотала Саша. Ей было и жутко, и неприятно. О судьбе брата Ивана Исидоровича она догадалась, кажется... Даже не стала уточнять. – А над чем конкретно работал Менгеле?
– Эксперименты по замораживанию людей. По их стерилизации. Эксперименты на глазах.
На глазах! Еще один кусочек мозаики вырвался из вихря и лег точно на свое место. Бородин искал книгу, именно эту книгу. Вот что ему было нужно от Саши – дневник фашистского доктора! Ему был нужен уникальный материал для его работы...
– Этого Менгеле расстреляли? – она смутно вспомнила о Нюрнбергском процессе над нацистскими преступниками.
– Нет. Он сбежал в Бразилию. Преспокойно дожил до старости.
– Вот сволочь! – вырвалось у Саши.
Старик усмехнулся.
– А самое интересное, знаете что, милая барышня? – он сделал паузу. – Считается, что Менгеле сжег свои записи в сорок пятом. Весь мир думает, что этой книги нет. Но она есть. И она у вас.
– Что же мне делать? – простонала Саша, схватившись за голову. – Вот что... Я эту книгу вам отдам! – вдруг озарило ее. – Она у меня дома сейчас, но я вам ее принесу!
– Нет. Я больше не хочу прикасаться к тем страницам, – старик быстро спрятал руки назад, словно кто-то невидимый уже протягивал ее ему. И добавил спокойно: – На них кровь.
– Но вы – бывший узник концлагеря, и кому как не вам... вы знаете, как ею распорядиться... – забормотала Саша, тоже не имея желания хранить у себя такой страшный, такой неприятный документ. Она внезапно нашла нужный довод: – А что, если книгой все-таки воспользуются?! Я же сказала, ее ищут, в ней кое-кто очень заинтересован!