Небесные Властелины
Шрифт:
– О, я не сообразила. То есть я просто… – Она была растеряна. – Тебе не нравятся женщины? В смысле – ты не спишь с женщинами?
– Я сплю с женщинами. Когда мне приходится делать это. А с тех пор как я служу у аристов, я переспала с кучей женщин. И с кучей их мужчин тоже.
– Ты хочешь сказать, они заставляют тебя?
Цери пожала плечами.
– Скажем так, у меня нет выбора. Если я не хочу снова стать обычной рабыней. По крайней мере, условия жизни здесь лучше.
Джен не знала, что сказать. Она испытывала смешанные
– Надень, пожалуйста, рубашку. Извини за недоразумение.
– Ничего, – сказала Цери, нагибаясь и накидывая белое ночное одеяние.
Пока она одевалась, Джен сказала ей:
– Останься, пожалуйста, и поговори со мной немного. Но только как подруга. Не сочти это за обязанность.
Цери испытующе посмотрела на нее, а потом улыбнулась.
– Я буду рада побыть с тобой как подруга. – Она снова села на кровать рядом с Джен.
Джен спросила:
– Ты давно на борту «Властелина Панглота», Цери?
– Три года. До этого я жила в море. Ты знаешь, что это такое?
– Вообще-то да. Раб, с которым я… ну, подружилась, тоже жил в морской среде обитания. Он говорит, что это вроде плавучего города. – Вдруг ее осенило. – Может быть, ты знаешь человека по имени Мило?
При упоминании этого имени Цери помрачнела.
– Мило? Это человек, с которым ты подружилась?
– Да. Так ты его знаешь? Он странный человек, но он спас мне жизнь. И думаю, не один раз.
– Я хорошо знаю Мило, – слегка нахмурившись, сказала Цери. – И он мне не нравится. Из-за него погиб наш морской город. В конце концов он уговорил Совет переместиться ближе к берегу. Действительно, условия в океане ухудшились, но мы могли бы жить там еще годы и годы. Не спрашивай меня, зачем ему нужно было, но с самого своего появления в городе он пытался убедить людей, что нужно перебираться к берегу.
– Но ведь он говорил, что родился в вашем плавучем городе.
– Он так говорил? – Цери покачала головой. – Ложь. Он появился лет за десять до того, как «Властелин Панглот» нас потопил. Он приплыл в странной плавучей капсуле, герметичной и, по-видимому, почти непробиваемой. Вместе с ним в капсуле оказалось три тела. Они были мертвы уже несколько недель. Мило был в глубокой коме, и все решили, что ему тоже осталось жить недолго, но он пришел в сознание.
Джен нахмурилась.
– Интересно, почему он солгал мне? Не пойму…
– Мило всегда было трудно понять, – сказала Цери. – Его никто особо не любил, но, поскольку он много знал, особенно в области техники и электроники, он стал ценным пополнением нашего сообщества. Пока он не привел нас к полному уничтожению. Я потеряла все. Родителей. Мужа…
– Значит, у нас с тобой много общего, – тихо сказала Джен. Ей снова захотелось дотронуться до Цери, но она решила, что лучше удержаться. Мысли Джен вернулись к Мило. – Он
– Что рассказывал?
– О прошлом. О древней истории. О том, что было до начала Генных войн. Он сказал, что узнал это от исторических машин вашего города.
Цери покачала головой.
– Это тоже ложь. В нашей библиотеке ничего не оставалось, кроме технических пособий и романов на микрофильмах, да еще нескольких голографических фильмов. По истории у нас ничего не было.
Джен хотела спросить, что значит «романы» и «голографические фильмы», но тут ей в голову пришла ужасная мысль.
– Он мне кое-что еще говорил… ты должна сказать мне, правда ли это.
Цери посмотрела на нее с тревогой.
– Что случилось? Ты вся такая бледная.
– Мило сказал, что наш город – только часть Минервы, – взволнованно сказала Джен. – Он говорил, что есть и другие части, о которых мне не известно… такие же города, как мой. Он ведь говорил правду, да? – умоляющим взором она смотрела на Цери.
Цери рассматривала свои руки, сцепленные на коленях.
– Мне очень жаль, Джен, – наконец тихо сказала она. – Мне ничего не известно о других сохранившихся частях Минервы. Твой город был единственным.
Джен втянула в себя воздух с резким, судорожным всхлипом. Ее била дрожь. Вера в то, что Минерва продолжает существовать – пусть где-нибудь в другой стороне света, – стала для нее насущной необходимостью. Эта вера питала ее волю к жизни, напоминая, что где-то подобные ей хранят дух минервианства. Но теперь…
Теперь ее снова поставили перед чудовищным фактом: она – последняя минервианка. Тело Джен содрогалось от рыданий. Она не переживет этого.
Сквозь слезы она смутно сознавала, что Цери обнимает ее, нежно укачивая.
– Ну, послушай, Джен, успокойся, – ворковала Цери. – Все будет хорошо. Господи, да ты же совсем ребенок…
Джен судорожно вцепилась в нее. Наконец она совладала с истерикой, но продолжала цепляться за Цери.
– Все, Джен, тебе пора в постель.
Джен неохотно отпустила подругу. Она не хотела оставаться одна, но не могла больше удерживать Цери. Она смотрела, как служанка стелет ей постель, потом покорно улеглась в нее. К ее удивлению, Цери тоже скользнула в постель.
– Как… – начала она, но Цери приложила два пальца к ее губам:
– Тсс. Я делаю то, что хочу. Как подруга. Хорошо?
Джен улыбнулась.
– Хорошо.
– И ни слова больше, – сказала Цери, обнимая ее.
Мило стоял, облокотясь о перила и глядя на опустошенные земли, над которыми они пролетали. Он обернулся, когда Джен появилась на узкой открытой смотровой площадке, где они договорились встретиться. С улыбкой он оглядел ее с головы до ног.
– Маскарадное платье тебе к лицу, – сообщил он ей.
– Самое простое, что мне удалось найти, – холодно ответила она.