Небесные врата

Бенджамин Курт

Давным-давно, в самом начале похода, он стоял на коленях у ног богини и изучал карту мира: множество провинций империи Шан, луга, которые тогда не делились на друзей и врагов, а простирались единым зеленым болотом страха и боли… Пустыни Гансау появились, как знак вопроса, на самом краю мира, и Фибия, далеко на юге, сияла золотыми нитями, которые символизировали Золотой город в сердце страны. Карта лежала где-то в одном из походных сундуков, но Льешо никогда не забудет день, когда он впервые осознал, какие великие силы стояли за его походом и сколько миров зависело

от его поступков.

– Его высочество только что проснулся, – сказал Сенто, пока Льешо оглядывался.

Слуга будто бы не замечал Свина, а тот выбрал себе место в уголке ковра. Устроив мягкое гнездышко из подушек, джинн бухнулся всей тушей на пол.

Слуга все извинялся за хозяина.

– Он скоро будет. Я только приготовлю завтрак…

Сенто попятился и исчез за перегородкой.

– Кажется, нас тут ждали, – заметил Свин.

В ответ раздалась мелодия серебряной флейты.

– Ясное Утро!..

– Льешо!..

Карлик Ясное Утро – смертный бог милосердия – встал с крошечного стула и подошел ближе.

– Как дела у твоих друзей? Много приключений пережили?

– О, в приключениях у нашего малыша нет недостатка, – сварливо отозвался Свин, ворочаясь на украденных подушках. – Вечно отрывает людей от честно заслуженного сна…

– Не вижу здесь никого, кто бы подходил под описание, – ухмыльнулся Ясное Утро и потребовал: – Расскажите мне все. Или мне придется писать только любовные песни!..

Свин фыркнул. Ясное Утро ничем не намекнул, о чьей любви он говорил, но в уголках глаз собралось множество морщинок в радостном оживлении от обладания общей тайной.

Льешо гадал, что забавляет карлика больше – странные отношения императора Шана со смертной богиней войны, сами по себе – эпическая поэма, или гнездо кобр в постели любовников. А может, он просто наслаждался замешательством юного короля, в стране которого даже во сне не практиковали таких изощренных удовольствий.

Льешо выбрал первое и заметил:

– Что, во имя всех миров небес, земли и преисподней, они делают? – настойчиво прошептал он.

Принц не мог избавиться от картинки: Шу со змеиным телом, выражение ужаса на его лице… Даже в таком странном сне император продолжал желать свою богиню.

– Разве так поступают все, кто любит выше себя по положению? – спросил Льешо не только о Шу, но и о собственных отношениях с Великой Богиней.

– Зависит от любовников, – пожал плечами Ясное Утро.

Весьма полезное замечание, хмыкнул про себя принц.

Один из любовников, император Шу, вышел из-за гобеленов. На нем были генеральские доспехи, в которых Льешо повстречал его впервые. Сенто следовал за императором по пятам с тяжелым подносом в руках.

Слуга расположил блюда по желанию господина. Вареные яйца в скорлупе, дымящиеся пышки с красными бобами и тушеные фрукты заняли оборону среди чашек и тарелок, а горячий чайник вел сражение в центре поля.

– Позавтракаешь со мной? – спросил Шу.

Свин встрепенулся при упоминании о завтраке: гигантский курносый пятачок бесстыдно понюхал воздух, намекая на то, что недурно было бы пригласить его обладателя

к столу. Однако ни Шу, ни его слуга, похоже, не замечали джинна. С сердитым вздохом Свин упал обратно на подушки и положил подбородок на передние копыта. Если никто его не замечает, он будет ловить каждое слово королей и богов под шелковой крышей ее милости. Дня джинна это даже лучше, чем плотская пища…

Свин пригнулся еще ниже, пытаясь, как подумал Льешо, стать невидимкой.

– Ее милость скоро подойдет, – улыбнулся Шу молодому королю. – Можно строить планы и наполнять желудки одновременно.

Выражение лица императора ничем не напоминало о видении, в которое ворвался Льешо, хотя последний готов был поклясться, что сон принадлежал Шу, а не ее милости.

Наверное, что-то отразилось в глазах принца, потому что Шу внезапно замер. На его переносице прорезалась морщинка.

– Я видел тебя…

Император покраснел, как школьник. Он сейчас так не походил на уверенного в себе командира и виртуозного шпиона, которого знал Льешо, что тот подумал, не страдает ли Шу до сих пор от последствий плена. Марко через своего подручного Цу-тана замучил Хмиши до смерти. Император Шана слег от пыток на многие месяцы. Однако сейчас он не выглядел несчастным. Просто смущенным.

– Это только сон, – наконец промямлил Шу. – Я не… она не…

В этот момент, скользя по толстым коврам в многослойной накидке цветов провинции Тысячи Озер, к ним присоединилась ее милость. Лицо госпожи было белым, словно ледник на горных вершинах над Кунголом – и таким же холодным. Губы горели свежей красной кровью на первом снегу. Но ее глаза тепло блестели, когда она подошла к любимому и обвила его изящной рукой.

– Хорошо выспался? – обратилась она к императору, прежде чем удостоить вниманием Льешо. – Ах, ваше святейшее величество… Добро пожаловать.

Госпожа Сьен Ма склонила голову в знак уважения, и юноша покраснел. Такое приветствие – от богини-то! – говорило о ее отношении к Льешо как королю мира духов и живых. Он почти привык к почтению со стороны простых смертных, но еще ничем не отличился перед богами.

Однако сейчас принц находился в тысячах ли от своих товарищей, которые наверняка с ума сходят от беспокойства. И в его жилах не было ни единой капли драконьей крови. Это должно что-то значить…

Льешо ответил госпоже поклоном и занял свое место за столом.

Слуга Шу вернулся с тарелкой и чашкой для Льешо. Ее милость поблагодарила Сенто изящным взмахом руки.

– Не пригласишь ли к нам Хабибу? – спросила она. – И остальных советников?

Низко поклонившись ее милости, Сенто удалился, оставив их завтракать в уединении. Ну, или почти в уединении.

Никто не стал бы оспаривать присутствие за столом императорского шута – тем более те, кто знал карлика как смертного бога милосердия. Что до Свина, то его, похоже, замечала только ее милость, а она не проявляла недовольства. И джинн остался – с намерением ухватить как можно больше сведений. Ясное Утро положил себе на тарелку немного пышек с бобами и вернулся на крошечный стул в углу.