Небесный берег
Шрифт:
Она кинулась к лежащей на полу без сознания Табии, перевернула ее, присмотрелась к ране: ничего серьезного.
– Идите отдыхать! – приказала Алана, когда поняла, что никто не ушел.
Все медленно разошлись обратно по спальням. Кто-то перешептывался, кто-то оборачивался на Алану. Кто-то явно злился. Кто-то пытался успокоиться. Все осознали, что они больше не в безопасности.
Алана подняла Табию на руки.
И молча поклялась сделать все возможное, чтобы покинуть Форту навсегда.
Вывеска, сделанная из дерева, висела
Все пятеро вымотались и хотели бы отдохнуть. Хотя бы немного, хотя бы пару минут. Джейлей хромал позади, Джодера не уходила сильно вперед от брата. Эверлинг игнорировал все свои раны, как и Эванжелина. Герсий постоянно сверялся с картой и не обращал внимания на незамолкающие эмоции в голове. Он кожей ощущал сомнения и страх Эванжелины, ярость Эверлинга, неуверенность Джодеры и растерянность Джейлея. И не мог определиться, что чувствует сам.
Они остановились. Эверлинг отошел от Эванжелины, поравнялся с Герсием.
– Мне не нравится быть лидером, – зачем-то сказал Герсий, передав карту Эверлингу.
Эверлинг пожал плечами.
– Как и мне.
Герсий ему не поверил, хотя лжи в его словах не почувствовал.
– Они ведь не должны выстрелить в нас, если мы подойдем? Во всяком случае, не сразу, – перевел тему Герсий.
Оба смотрели на солдат.
Между ними втиснулась Эванжелина.
– Нам надо поторопиться, – прошептала она.
– Согласен, – откликнулся Джейлей позади.
Они с Джодерой как раз их догнали.
– Вот сейчас и проверим, будут ли они стрелять по нам сразу, – решительно ответил Эверлинг и пошел к воротам.
Герсий про себя проклял его, на чем свет стоит. И последовал за ним. Эванжелина, Джодера и Джейлей отставали от них всего на пару шагов. Если они умрут здесь, то умрут вместе. Никого эта мысль не успокаивала, но никто не повернул назад.
Охранники заметили их не сразу, а когда заметили, только скинули ружья с плеч, но целиться не стали. Дождались, пока они подойдут ближе, присмотрелись, но в ночи, без освещения сложно было признать беглецов. Да и двое мужчин выглядели не менее уставшими и ужасно сонными.
– Что вы забыли у ворот так поздно? – недовольно пробурчал один из них.
Те, кто был в башнях, выглянули, но не вмешивались. Джодере вообще показалось, что они там спят.
– Извините нас, пожалуйста, – защебетала Эванжелина. – Вы не могли бы помочь нам? Понимаете, дело в том, что на нас напали бандиты…
Герсий подошел к одному из них. Охранник поморщил
Охранник с посеревшими глазами застыл. Второй охранник непонимающе глянул в его сторону:
– Какого демона?
Он вскинул ружье, осторожно приблизился к Герсию и своему напарнику. Герсий повернулся к нему.
– Да что у вас там? – крикнул охранник с одной из башен.
– Все в порядке, они от фельдмаршала Веласкеса, их нужно пропустить, – последовал безжизненный ответ.
Эванжелина тихо выдохнула: кажется, все получилось и они без проблем выйдут из Партума. Джодера и Джейлей посмотрели наверх: те стражники не проявляли особого интереса, а самый любопытный спросил только потому, что это было его прямой обязанностью. Не нужно было быть магом разума, чтобы это понять.
Эверлинг сжал кулаки: ему требовалась доля секунды, чтобы разорвать всех четверых на куски. Но в этом не было необходимости.
– Приказ так приказ, – пожал плечами охранник с башни.
Они открыли ворота.
Чем больше отдалялся Герсий от ворот Партума, тем меньше разум охранников оставался затуманенным, неподвластным им. Когда мутная пелена сошла на нет, они переглянулись друг с другом, не совсем понимая, кого именно выпустили из города. Им обоим казалось, что они просто заснули. Охранники с башни ни о чем их не спрашивали: им сказали – приказ. Это значило не лезть не в свое дело.
Ночь была теплая. Стражники решили не допытываться о деталях. Оба регулярно дремали на службе, а человеческое сознание зачастую выдавало во снах странные вещи. Кошмары снились всем хотя бы раз. Непонятные сны снились чаще. К утру они даже не вспоминали о неясном, туманном видении: то ли сне, то ли яви, то ли гипнозе. То ли магии разума. Таких подробностей никто не знал.
Та ночь была самой обычной ночью, в которую не произошло ничего особенного. О нападении на дом номер тридцать четыре на улице Столлехен оба охранника узнали, когда вернулись домой. Пожали плечами и вернулись к привычной жизни.
Сколько дней пролежала без сознания, мучась от лихорадки, Лиара не знала. Открыв глаза, она поняла, что за окном то ли рассвет, то ли закат. Голова гудела, все тело болело, словно в каждую мышцу вкололи ту дрянь, которой мучили в лаборатории. Она поморщилась, тихо застонала и чудом заставила себя подняться на ноги.
Путь по коридору, вниз по лестнице, а потом в гостиную показался вечностью. Ходить получалось с трудом, ноги ослабели, и приходилось держаться за стену, лишь бы не упасть. Голова раскалывалась. Сначала Лиара решила, что умирает, а потом – что очень хочет пить. Голода она не чувствовала.