Небесный Капитан и Мир будущего
Шрифт:
— А пульт-то работает, — оживился Декс. — Добрый знак. Может, все не так уж плохо.
Уже забыв о существовании Тотенкопфа, он чуть было не уселся на мумию, пристраиваясь за пультом, который теперь целиком завладел его вниманием.
Юноша сразу заинтересовался тумблером, заметно выступающим из панели. Декс без колебаний протянул к нему руку и включил. Времени для раздумий у них просто не оставалось.
Тут же что-то загудело, и стена в нише раздвинулась, открывая широкий панорамный экран. Перед ними открылся вид на империю Тотенкопфа: там безостановочно трудились его механические слуги, эти приговоренные
Все тут же обступили этот грандиозный экран, глядя на сотни и сотни роботов, трудившихся без остановки. Весь остров существовал как единый организм, руководимый заложенной программой: все здесь двигалось, трудилось, росло и воспроизводилось по команде, давно заданной тем, кого уже много лет не существовало на свете и от кого остался лишь жалкий огрызок плоти, так же мало похожей на человека, как сухофрукт — на плод, сорванный с дерева.
Все здесь было подчинено единой задаче.
— Тотенкопф обо всем позаботился заблаговременно, — произнес Декс. — Только одного не учел: что сам он смертен, в отличие от его автоматов. Доктор заложил свои инструкции в центр управления производством, он спланировал процесс, не зная, что сам не доживет до исполнения своего желания.
— И он еще просит прощения у человечества за все, что сделал! — возмутилась Полли.
Ученые молчали. Видимо, у них, лично знавших Тотенкопфа и работавших под его руководством долгое время, вопросов не возникало.
— Итак, он умер, но машины доделали все за него. Они заканчивают свою программу. Им больше не нужен хозяин.
Доктор Варгас тронул стекло экрана ладонями:
— Разве вы сами не видите? Весь этот остров и есть Тотенкопф. До самого последнего винтика. Это единый организм. Он одурачил нас даже собственной смертью.
Кто же был этот мизантроп, столь яростно ненавидевший человечество? И почему он таким стал? Был ли Тотенкопф просто несчастным безумцем или… Или он мстил человечеству, как таковому, за что-то, что случилось лично с ним или с кем-то из его близких? Или за что-нибудь другое, глобальное, истребление на планете животного мира например? Для них, как и для всего остального человечества, это останется вечной загадкой. Так же как и то, почему он вдруг перед смертью попросил у всех прощения.
Небесный Капитан сжал кулаки.
— Можно ли уничтожить того, кто уже мертв? — задала Полли риторический вопрос. — Кстати, должна вам напомнить, у нас осталась всего одна минута, максимум — две.
Внезапно какой-то грохот разнесся по гигантскому комплексу. Под ногами у них все содрогнулось, как будто ожил вулкан, на склоне которого располагалась крепость Тотенкопфа. Двое уцелевших ученых Одиннадцатого Подразделения многозначительно переглянулись.
Шум нарастал с каждой секундой, и пол сотрясался от огненных толчков громадных ракетных двигателей. Высохший труп Тотенкопфа вздрагивал в кресле, словно ожив, и сползал на подлокотник.
Небесный Капитан обернулся к Дексу:
— Как мы можем это остановить?
Старый доктор Варгас покачал головой и отвернулся от панорамного стекла:
— Ничто теперь не остановит конец мироздания.
34
Когда ракета стала изрыгать пламя из стартовых дюз, находившихся в основании башни, потайная комната Тотенкопфа, расположенная как раз напротив, начала разваливаться прямо у них на глазах. Сначала пробежала трещина по потолку библиотеки, заодно прихватив и стекло панорамного окна. Затем дождем посыпалась штукатурка, вторя реву разогревающихся ракетных двигателей.
Полли пригнулась, прикрывая голову.
— Должен же быть какой-то способ отменить запуск! — воскликнула она.
Доктор Варгас и доктор Ланг сошлись посреди кабинета, возбужденно перебрасываясь по-немецки малопонятными фразами. Очевидно, они отвергали одну за другой все идеи, какие только могли возникнуть в столь безвыходном положении. Сама ракета уже представляла собой бомбу, и неосторожные действия могли привести лишь к ускорению роковой развязки. Наконец, перебрав все варианты, они их отвергли. Декс выжидательно посмотрел на двух стариков, прикидывая, чем бы им помочь. Стол Тотенкопфа был завален бумагами, в которых, вне всякого сомнения, можно было разобраться, — если бы только у них оставалось на это время.
Решение предстояло принять в считанные секунды.
Наконец, рассудив, что хуже все равно не будет, Декс набросился на панель управления, наугад щелкая тумблерами, надеясь, что случайное нажатие какой-нибудь кнопки сможет отключить ракету. Кое в чем он преуспел: где-то произошло короткое замыкание, и автоматизированная система по всему комплексу вырубилась. Сопровождалось это целым фонтаном искр, вылетевших из пульта управления. Декс вовремя шарахнулся в сторону, успев прикрыть лицо. Из панели управления повалил дым.
— Боюсь, что я нажал не ту кнопку, — пробормотал он.
Декс был совершенно прав: несмотря на то что конвейеры остановились, ракета продолжала изрыгать пламя, наполняя гулом весь комплекс. Казалось, где-то работает вулкан, приближая неминуемое землетрясение.
Теребя бородку, доктор Варгас обратился к Капитану. На лице при этом застыло пристыженное выражение.
— Даже если это в принципе и возможно, гвардия Тотенкопфа — так называемые «механические защитники» — все равно не позволит нам этого сделать. Она близко не подпустит нас к жизненно важным узлам оборудования. Такова программа. Тотенкопф особенно постарался, программируя «защитников». Это его элита.
Небесный Капитан расправил плечи:
— Об этих чертовых машинах я, с вашего позволения, позабочусь сам. — Он хрустнул костяшками пальцев, сжимая кулаки. — Только скажите, что надо сделать.
Варгас посмотрел на Ланга. Тот пожал плечами, резонно заметив:
— Хуже не будет. Пусть попробует.
Варгас развернул перед Капитаном чертежи.
— Мы сами разрабатывали конструкцию этого корабля. Ученые Одиннадцатого Подразделения знакомы с его возможностями. Целью нашей работы было определить — и устранить — все возможные изъяны и недостатки в конструкции. Но, конечно, в таких монументальных аппаратах сложно достичь полного совершенства. — Он стыдливо опустил глаза. — Да мы, честно говоря, и не хотели, чтобы это совершенство было достигнуто. Некоторые из нас.