Небесный ключ
Шрифт:
Улица стала проселком, проселок— тропинкой. И бескрайнее поле алых цветов легло девушке под ноги. Аиры уже приоткрыли округлые венчики навстречу рассвету. И девушка кинулась в алые волны цветов. Так весной вбегают в холодную воду— купаться. А края горизонта — восточный и западный — как берега полноводной реки. С одной стороны — бледная синева с искрами тающих звезд, с другой — яростные лучи зари. Пляшут светлым огнем, бьют в глаза. Или это уже лепестки айр? Щекочут щеки, касаются век. Боли — нет. Смерти — нет.
— Сожалею... — шепнула она.
Брови
— Я тоже, — ответил он? вынимая из раны под левой лопаткой стилет, покрытый пятнами ржавчины.
«Если бы возможно было иначе, то было бы иное». — Он смотрел в землю тоскливо и загнанно, душу как будто жгло кислотой.
Кто же стоял над умирающей девушкой? Старик с выцветшими глазами? Или, может быть, высокий золотоволосый красавец, взирающий на совершенное с нескрываемым ужасом? Так ли, иначе — через миг он исчез. Потому что убийцы всегда стремятся поскорее покинуть место преступления. Кем бы они ни были, что бы ни испытывали. Такова их природа.
А над полем цветов словно птица взлетела в высокое небо. Невидимая, неощутимая для человеческих глаз, но реальная. Птица сделала круг над землей. Тайя прощалась. Будь у нее сейчас человеческие руки — она бы смахнула слезу. Ведь она обещала Перу, что скоро вернется. И что теперь делать?
Рыдая, бесплотная птица рванулась сквозь небо. Оно притягивало так же сильно, как раньше — земля. И пусть. Во Вселенной есть только одно существо, которому можно довериться. Только где оно? Пусть Вселенная велика, надо верить, и сердце найдет.
«Мама..— кричала Тайя, пробивая Предел за Пределом. — Я иду, мама!!!»
Вскоре небо равнодушно взирало на то, как люди собрались за городом. Человек семь-восемь, не больше. Крестьяне, торговцы и врач. Они выглядели угрюмыми и немногословными. Их вел юноша с бледным лицом. Из него хлестала энергия, глаза лихорадочно блестели. Он не мог оставаться на месте, бегал, размахивал руками. Но все это выглядело каким-то бессильным метанием. Так человек бежит вслед уходящему поезду, еще не веря, что опоздал на него. Молодые мужчины по дороге пытались отвлечь юношу разговором, когда врач со старейшиной цеха торговцев вышли на поле, поросшее айрами. Они хотели как-то помочь парню, но ничего не вышло. Пер не улавливал нить разговора, отвечал односложно и вскоре побрел наугад, позабыв о своих собеседниках. Он впал в прострацию, глядя на колыхание алых цветов. Рассвет не заканчивался. И юноше мнилось, что он никогда не закончится.
Врач и старейшина вскоре остановились и молча потупились. Доктор даже не наклонился, только склонил голову набок. Это значило только одно: спасать некого, здесь нет ни раненых, ни больных. Остальные бродили по полю рассеянно и совершенно бесцельно. Казалось, они забыли, зачем пришли. Но врач окликнул одного из молодых парней по имени, тот отозвался, подошел и уставился вниз. Его поза на миг стала растерянной. Доктор сказал ему
Пер отозвался не сразу. Затем все же направился к доктору и старейшине. И, когда подошел, он увидел, что врач над чем-то склонился.
— Это она? — спросил доктор, не касаясь лежащей фигуры.
— Нет...— медленно произнес Пер. Зрачки его были расширены.
За спиной юноши выразительно хмыкнул один из парней. В его тоне слышалось многое: злая насмешка, сомнение в адекватности Пера и желание поскорее покончить с этим делом.
И тут юноша закричал.
Двое взрослых мужчин вцепились в него мертвой хваткой, чуть не выкрутив руки.
— Тайя! Нет!
Пер вырвался из захвата и пал на колени.
Она лежала ничком. Словно просто уснула. Смешные косички разметаны по сторонам, платье из красной материи ладно смотрелось на тонкой фигурке. Будто в тон подбирала, потому что кровь, вытекшая из треугольной раны под левой лопаткой, была не видна.
— Переверните ее, — сказал врач.
— Переверни сам, — добавил старейшина цеха торговцев.
Пер осторожно взял тело Тайи за плечи и потянул на себя. Он еще не желал верить, что это — правда, что Тайя мертва. Может, любимую все—таки можно спасти?
Молодые люди, стоящие сзади, помогли юноше, взяв тело за ноги. Но он этого не заметил. На бледном точеном лице девушки застыла печальная полуулыбка. Черты выражали покой. А вокруг разлилось что-то тихое? как дыхание младенца, и величественное, как сама Вечность.
Увидев это, Пер потерял сознание. Какое-то время они лежали рядом — девушка—демиург и парень с лицом мертвеца. Потом их подняли и отнесли в город.
ГЛАВА 11
Со дня гибели Тайи прошло семьдесят пять с половиной лет. Лик Меона разительно изменился — как и лица тех, кто пережил эти годы. Власть Контроля крепчала, структуры, им созданные, становились массивнее и тяжелее. Психократия мчалась вперед, словно курьерский поезд. Да только куда? Цель сообщали одну — достижение бессмертия. А по вехам пути оставалось догадываться об истинном направлении. Впрочем, тех, кто действительно думал об этом, были единицы. На поверку выходило, что все перемены — снаружи. А суть прежняя.
По лесам и степям континента Май по-прежнему бегали паровозы. Но старина теперь считалась роскошью. Чем древнее поезд — тем дороже билет на него. Приверженные традициям зохры предпочитали телеги с волами. Убеждали себя и других, что они этот прогресс на погребальном костре видали. Майнцы не смогли их подчинить. Упрямый, несговорчивый, странный народ. Им теперь вместо обрядов Ушедшим Богам захотелось реформ. Власть Контроля — долой. Все люди — братья. И еще рассекретить все запрещенные изобретения. А нет — на волах ездить будут. Блага своего не понимают, золотой середины не видят...