Небесный ключ

Эльтеррус Иар

Аль тащился с трудом, стараясь не отставать от товарищей. Ему все казалось, что звезды играют друг с другом в пятнашки. А доски вполне бы сгодились дороги мостить. От одной звездочки до другой. И бегом! Да только какое бегом? Голова кругом, нога за ногу заплеталась. Чего только с усталости не померещится? Небось завтра с утра и встать не сможет, стыда не оберешься. А еще первый помощник!

Все население острова дрыхло. Храпел Рад Скала, маленький Эйр беспокойно ворочался. Лицо Теда казалось суровым. Кто знает, что ему снилось? Даже старейшина Вар смог забыться и теперь дремал, чуть покряхтывая. Лишь Ночная Спутница,

заглянув в окно одного из домишек, видела, как заботливый Сиг делал Алю массаж.

Следующий день прошел для мальчишек спокойно. Рыжий вчера проявил себя настоящим мужчиной, но сегодня почти не мог ходить. Он хотел было встать, но Сиг с Эйром запретили. Хором сказали: мол, походить вокруг домика, выйти на западный холм и похлопать глазами на птичек — это еще куда ни шло, а что—либо больше — ни-ни. Ведь потом еще хуже будет!

— Мышцы станут болеть, — говорил парню Сиг. — Будешь двигаться, как деревянный.

При этом лицо мужчины складывалось в весьма специфическую мину. Ничего! Еще в детстве, когда была жива мама, Алю не раз приходилось видеть такие «врачебные гримасы». Брови насуплены, глаза строгие. Им, верно, за то и платили. Потому как с рождения мальчика преследовали болезни. Одна за другой. Порисовать из-за них не удавалось! И в задачу всех этих врачей входило побыстрей уложить заболевшего Аля в постель. Для этого они гримасы и строили. Да только в лице дяди Сига виделось кое-что, чего не было и не могло быть у врачей. Уважение и восхищение. Подросток с неокрепшими мышцами сделал столько, что не каждому взрослому мужчине под силу.

— Парень, сколько тебе?

— Скоро будет четырнадцать.

— Сегодня — ходи. Только мало и медленно. Завтра...

— Я не парень! Я первый помощник капитана! — возмутился Аль.

— Одно не мешает другому, — резонно заявил Сиг. — Лежи!

Хлопнув себя по бедрам, он покачал головой и ушел.

— А демона в дышло?..— уныло спросил рыжий в направлении уже закрытой двери.

Спустя некоторое время Аль медленно вышел из домика, уселся на склоне западного холма и принялся думать о корабле. Потом не выдержал и побрел в сторону северных скал. Не мог он без дела сидеть. А где Теду с Эйром еще быть?

Тем временем зохры, старший и младший, тренировали матросов. Вернее, этим занимался Тед. Он учил мужчин силовой борьбе, заставлял их накачивать мышцы. А для Эйра, понятное дело, партнера по спаррингу не нашлось. И юнга, войдя в раж, лазил по скалам, рискуя свернуть себе шею. Будущий капитан на его выкрутасы даже внимания не обращал. Мальчишка знает, что делает. Семь лет на острове — это не шутка. Он давно все облазил. К тому же Тед до начала занятий поставил ему равновесие. И мальчишка сейчас отрабатывает приемы. Ему интересно. Схватывает все на лету. Пришел Аль. Его походка была медленной и деревянной.

— Тренироваться! — бросил Тед, едва взглянув на него. — Сперва осторожно.

Эйр глянул вниз со скалы, получил кивок одобрения. Нашелся партнер! Правда, Аль большой и тяжелый. Но, может, это и лучше.

Спарринга толком не вышло. Мальчишки боролись в траве, потом занимались гимнастикой.

— Разогрелся? — спросил капитан помощника через час.

Тот довольно кивнул. В глазах прыгали огоньки.

— Вставай со мной! А вам, — Тед взглянул на матросов, — силовая гимнастика!

Те кивнули. Эйр, тихо вздохнув, опять полез на скалу.

Весь день

на поляне Совета творилась мистерия. Трое — Рад и двое строителей — обстругивали доски. Стружка вилась из-под рубанков золотыми колечками, ее разносил взбалмошный ветер. И пусть! Поймать такое колечко — как привет получить. Ведь мужчины еще и думали, что делать дальше. Протирали мозги до мозолей. Да все без толку.

«Вдруг кому-то другому шальная мысль возьмет да закатится в голову? Дураков у нас много. Кого-нибудь, да осенит. А мы слишком умные. Знание — наша обуза...»

Такое нет-нет, да и вертелось в головах у строителей.

Наконец закончили. Рубанки забрал самый главный строитель. Он выглядел очень усталым и строгим. Второй, похожий на первого, точно брат, растерянно посмотрел на доски. Казалось, оба пребывали в недоумении. Зачем они делали это? Океан этот — больше, чем жизнь. В бурю там ходят огромные волны, глубины кишат чудовищами. Стихии встают против каждого, кто покидает землю и видит морской окоем. Страшно это. Поджилки трясутся. А эти мальчики — гордый борец, рыже—веснушчатый умник и двенадцатилетний ребенок — уйдут. Им свобода дороже, чем жизнь. Так-то... Темны замыслы Высоких. Темны, как вода во облацех...

Один из строителей остановился и зябко поежился. Задрал голову. Никакой «темной воды» в небесах не видать. Небо ясное — весна. Скоро вызвездит.

Рад Скала, в отличие от остальных, не испытывал лишних эмоций. И не на небо смотрел, а проверял, хорошо ли оструганы доски. Удовлетворился работой, кивнул и отправился спать.

А затем началось самое странное.

Когда Ночная Спутница вышла на небосвод, озарив скалы и пустыри своим сиянием, на поляну Совета приковылял старик. С каждым движением он охал и дергался. Неудивительно. Его хромота ужасала. Казалось, он весь перекошен. Разлапистая палка—подпорка под правую руку едва давала ему возможность ходить. Колено правой ноги неестественно вывернуто. Руки искорежил артрит или что-то похуже.

Старик остановился и тупо потряс головой. Внимательно посмотрел на доски. Да, что-то подобное он уже видел. Но где и когда? Непонятно. Хорошо бы вспомнить хоть капельку. Но этот туман в голове никогда не расходится...

Хромого Харта жалели. Да толком помочь не могли. Чем тут можно помочь? Весь больной, и на голову сильно ушибленный. Жители острова справедливо считали, что у него «не все дома». А если дома кто-то бывал, то задерживался ненадолго. Поэтому речь Харта по большей части состояла из односложных восклицаний. И люди не знали, кем Харт был в «большом мире». Рассказывали, что некогда один из рейсовых парусников привез на остров калеку могучего телосложения. Он здесь и состарился. Но в темнице ущербного тела томилась душа. Эта душа что-то помнила и чего-то желала. Но чего? Мысли являлись, но ни одну не удавалось удержать.

Сейчас старик смотрел на доски, озаренные светом луны. Всем корпусом он подался вперед, глаза чуть не вылезли из орбит и блестели. Пальцы мелко тряслись. Харт дышал через рот, возбужденно и тяжело.

На мгновение показалось — старик сейчас что-то вспомнит. Взгляд станет осмысленным. Чудилось — он сейчас приосанится, подойдет к доскам, отпустит в их адрес едкое замечание... Но нет. Харт лишь подобрал челюсть. Не вышло! Не удержал мысль! А такая была красивая, гадина!

Но что-то внутри изменилось. Харт это почувствовал.