Небесный лабиринт. Прощение
Шрифт:
— Если так, то он опоздает, — сказала Пегги, доставая из кошелька бумажки по десять фунтов. — Мы заплатим наличными. Он ничего не сможет с этим поделать.
Они улыбнулись друг другу. Единственным лучом света в темном царстве была возможность показать кукиш в кармане Шину Уолшу и миссис Хили одновременно.
К вечеру о случившемся знали все в городе. И все были потрясены. Никто не мог назвать Эдди пожилым человеком. Сколько ему? Пятьдесят два? Это максимум. Скорее всего, ему и пятидесяти не исполнилось. Жена была старше его. Они пытались понять, как это
А каким он был джентльменом… Никто не слышал от него ни одного худого слова. Он не пытался заработать любым способом и никогда не торопил фермера, который не мог вовремя оплатить счет. Не старался угнаться за временем; витрина его магазина не менялась годами. Но неизменно сохранял учтивость. Интересовался каждым, кто приходил к нему. Спрашивал о жене и детях. Жил так, словно собирался жить вечно. И не трогал беднягу Майка, от которого уже давно не было никакого толку.
Молитвы, которые в тот день возносили за упокой души Эдди Хогана, были теплыми и искренними. Впрочем, вряд ли они требовались. Все говорили, что его душа оказалась в раю уже в два часа пополудни.
Ева сумела отговорить Шона Уолша, который хотел приехать за Бенни в Дублин.
Она сказала, что связаться с Бенни нельзя, потому что лекцию им читают во время пешеходной экскурсии. Никто не знает, где они находятся в данный момент. Так что придется подождать. Она обещала вернуться к шести.
— Не отвезут же его тело в церковь сегодня вечером, — сказала Ева.
Нельзя было представить себе, что тело Эдди Хогана перевезут в приходскую церковь Нокглена в отсутствие дочери.
— Это можно было бы сделать, если бы мы знали, как ее найти, — с досадой ответил Шон.
Джек сказал, что он возьмет отцовскую машину.
— Она может им понадобиться. — Лицо Бенни было пустым и усталым. — Понадобиться для чего-нибудь важного.
— Ничего более важного быть не может, — ответил Джек.
— Мы поедем с ними? — спросил Еву Эйдан Линч.
— Нет, — ответила Ева. — Мы приедем завтра на автобусе.
Она не могла смотреть на подругу, которая уставилась невидящим взором в стену.
Время от времени Бенни вполголоса говорила «умер» и качала головой.
Она поговорила с матерью по телефону и сказала, что голос у Аннабел сонный. Непонятно, почему.
— Потому что ей дали успокоительное, — объяснила Кит.
Но Бенни это казалось бессмысленным. При чем тут какие-то таблетки? Как можно спать, если отец умер? Умер. Сколько ни повторяй это слово, все равно не доходит.
До дома Фоли их довез живший по соседству с Кит мистер Хейз.
Дверь открыла мать Джека. Бенни заметила, что на ней были красивый шерстяной костюм, белая блузка и серьги. От Лилли пахло духами.
Она тепло обняла Бенни.
— Дорин приготовила вам
Лилли говорила так, словно Нокглен находился на другом конце Европы.
— Нам обоим очень, очень жаль, — продолжила она. — Если мы можем чем-то помочь…
— Извини, мама, нам пора, — прервал ее Джек.
— Они куда-то собирались сегодня вечером? — спросила Бенни.
— Нет. А что?
Джек мысленно проклинал дублинское уличное движение, мешавшее ему выбраться на шоссе.
— На твоей матери выходной костюм.
— Ничего подобного.
— Она ходит так всегда?
— Кажется, да. — Джек посмотрел на нее с удивлением.
Некоторое время Бенни сидела молча и смотрела вперед. Все казалось ей нереальным.
Она боролась с самым тщетным из желаний. Чтобы вернулось сегодняшнее утро. Чтобы часы показывали восемь.
Отец сказал, что день сегодня будет ясный и солнечный.
— Как жаль, что сегодня у тебя лекция. Ты могла бы провести день к Нокглене. Взяла бы Шепа, зашла за мной в магазин, и мы бы погуляли вместе.
Если бы можно было вернуть время вспять. Она не стала бы лгать про несуществующие лекции. И не ощущала бы стыда, слыша, как отец хвалит ее за серьезное отношение к занятиям.
Она отдала бы все на свете за возможность оказаться рядом с отцом, когда тому стало плохо.
Она не верила, что отец не догадывался о собственной смерти. Ей хотелось быть с ним в одной комнате.
И с матерью тоже. С матерью, которая никогда не могла принять самостоятельное решение, а теперь была вынуждена справляться со всем в одиночку.
Глаза Бенни оставались сухими, но она сгорала от стыда за то, что уехала из дома.
Джек не мог найти нужных слов. Несколько раз он открывал рот, но тут же останавливался.
Это было невыносимо. Он свернул на обочину. Два грузовика злобно загудели, но машина остановилась у края поляны.
— Бенни, милая, — сказал Джек и обнял ее. — Бенни, пожалуйста, поплачь. Пожалуйста, поплачь. Я не могу видеть тебя в таком состоянии. Я здесь. Поплачь, Бенни. Поплачь по отцу.
Она вцепилась в него и плакала до изнеможения. Джек думал, что ее тело никогда не перестанет трястись от рыданий и скорби.
* * *
Бенни казалось, что она находится в театре. Люди весь вечер выходили на сцену и уходили с нее. Только что Декко Мур с кем-то серьезно разговаривал в углу; в его больших руках чайная чашка и блюдце казались крошечными. Через мгновение в том же углу очутился отец Росс. Он морщил лоб так, словно слушал рассказ о видениях, донимавших бедного мистера Флуда, и размышлял, что с этим делать.
В посудомоечной стоял Мосси Руни, не желавший присоединяться к людям, заполнившим дом, но ждавший, что Патси попросит его помочь. На лестнице сидела Майра Кэрролл, которую Бенни терпеть не могла со школьных времен. Но сегодня вечером она пришла, чтобы выразить Хоганам свое сочувствие и похвалить отца Бенни.