Небесный летающий Китай (сборник)
Шрифт:
Вдвоем с Кадыром они сволокли майора в подпол и потащили по длинному, узкому и низкому коридору. Группа Абдула копошилась в этом тоннеле два месяца, готовилась к нападению на командный пункт христианских собак, и теперь в полной мере пользовалась плодами своих трудов.
– Тащи сам, я сейчас, – Кадыр выпустил сапоги, сбросил заплечный мешок, сел на корточки.
Абдул понимающе кивнул и стал пятиться, поминутно оглядываясь. Майор, нахмурив брови, дремал, и его ноги бороздили землю, источавшую дурманящий грибной аромат. Кадыр установил бомбу, включил таймер и бросился догонять Абдула. Они свернули за угол; через минуту
Тоннель забирал вверх и открывался в густую зеленку. До гор было рукой подать; выбравшись на воздух, теперь уже Кадыр взвалил Туголукова на закорки и побежал, тяжело отдуваясь; его прикрывал Абдул, настороженно водивший перед собой стволом.
Издалека послышался рокот.
– Вертолеты, – выругался Кадыр, глядя в землю и мелко перебирая ногами.
– Не беспокойся, брат, мы успеем, – утешил его Абдул.
Они и вправду успели. Вбежали, пригнувшись, в ближайшую пещеру, прилегли и затихли, пока вертолет бестолково кружил над разоренной базой.
Полежав какое-то время, Абдул приподнялся на локте, выставил ладонь и радостно сверкнул зубами; Кадыр отозвался на приглашение и звонко ударил пятерней. Дело было сделано, они возвращались героями.
…Ближе к вечеру Абдул и Кадыр, окруженные кольцом галдящих однополчан, примеряли майора Туголукова к свежевырубленному деревянному кресту. Майор был связан по рукам и ногам, а изо рта у него торчала грязная тряпка.
– Шакал! – кричали ему грязные, заросшие воины, и кричали так упоенно, что слово это звучало чуть ли не похвалой.
Майор гневно зыркал глазами и вертел головой, попеременно взирая то на левую, то на правую перекладину.
– Хорош! – воскликнул Абдул. – Гвозди давай!
Перед ним поставили ящик, полный чудовищных гвоздей, больше похожих на железнодорожные костыли.
– Вах, – умилился Абдул, нагнулся и ткнулся в ящик лбом так, что один костыль, торчавший особенно откровенно и вызывающе, вошел в глазницу и застрял глубоко в полости черепа.
Румяный десантник, прыгнувший на Абдула с ближайшего дерева, задрал автомат и первой же очередью уложил добрую дюжину вооруженных чабанов. Вторую дюжину уложил его напарник, выросший из высокой травы. Голова Кадыра разлетелась вдребезги, и папаха, взмывшая ввысь, опустилась на осиротевшие плечи, тогда как тело стало медленно оседать. Вертолет, как выяснилось, никуда не улетал, он притаился за ближайшим горным массивом и уже приближался, грозно урча. Две ракеты, которыми он выстрелил, разорвались справа и слева от Туголукова, чудом не причинив ему никакого вреда. Десантник склонился над майором, рассек веревки.
Майор сразу встал на ноги.
– Ну что, ишаки? – закричал он радостно. – Долбитесь по нотам, козоблуды!
Его солдаты уже сновали везде, разбрасывая гранаты и поливая свинцом убогий подлесок.
Круша и ломая все на своем пути, подъехал вездеход. Люк распахнулся, в отверстии показалось встревоженное лицо Ногтева.
– Товарищ майор! – закричал он. – Вы не ранены?
– Целехонек, – отозвался Туголуков, потирая
Он оглянулся на тела, плюнул.
– Жалко, свиней у нас нету… Самсонов! – позвал он своего спасителя. – Самсонов, вздерни тех, которые дышат, на ближайшей березе.
– Тут нет березы, товарищ майор, – озорно улыбнулся Самсонов, весь дымясь и лучась.
– Да, не дома. Ну, ты меня понял, – майор полез в дыру вездехода.
– Так точно, понял! – гаркнул Самсонов и поспешил выполнять приказ.
…Штаб, оставленный майором несколькими часами раньше, тоже дымился, но многое уцелело, и Туголуков даже покачал от удивления головой, так как ожидал худшего. Он бодро прошагал в здание штаба, где заканчивали тушить пожар. Карта, целая и невредимая, лежала на столе; поверх нее расположилась фуражка, которую Кадыр сбил с майора. Рядом валялся двуцветный карандаш, красный и синий с разных концов.
– Ну и вот, – продолжил Туголуков как ни в чем не бывало, когда к нему присоединился Ногтев. – Орудия целы?
– Целы, – солидно кивнул Ногтев.
– И хорошо. Вот эта, значит, высотка, – майор обвел красным кружком какой-то коричневый завиток. – Здесь у них основное логово, – он посмотрел на часы и с неудовольствием увидел, что циферблат их треснул от волнений и горестей уходящего дня. Зато секундная стрелка, как и прежде, упрямо склевывала бисерные деления. – Ударим на рассвете, когда у них намаз. Что там еще? – майор раздраженно уставился на ординарца, маячившего в дверях.
Тот виновато кашлянул:
– Головошлепы, товарищ майор.
– Тьфу, забери их холера. Чего им опять?
– Просят подоить. Встали и не уходят.
Проклиная все на свете, Туголуков одернул гимнастерку и вышел во двор. Головошлепов выстроилась целая делегация: штук двадцать душ, и во главе побулькивал староста, самый крупный, раздувшийся от кумыса. Их тела, размером с дыню, продолжались в голову без намека на шею; по бокам изгибались мускулистые лапки, похожие на лягушачьи; лапки заканчивались огромными ступнями. Унылые безносые рожицы таращились на майора; староста прыгнул вперед и громко заквакал.
– Сегодня суббота, – вспомнил майор и ударил себя по лбу. – У вас же дойка, ребята.
Он вспоминал о головошлепах преимущественно тогда, когда они подворачивались ему под ноги; на войне как на войне! майору случалось расшвыривать их пинками.
– С той стороны пришли, – осмелился встрять ординарец, по совместительству – толмач.
– Да ну? – Туголуков с сочувственным интересом посмотрел на старосту. Тот разразился руладами.
– Эти шакалы гнали из них опий-сырец, – мрачно заметил Ногтев, но все и так хорошо знали о печальной судьбе, ожидавшей головошлепов в стане противника.
Головошлепы вырабатывали кумыс, и этот напиток пользовался хорошим спросом. Чудиков приучили к систематической дойке сразу, едва обнаружили, а те превратили доение в еженедельный религиозный обряд.
Староста отрывисто квакнул.
– Говорит, что и наши тоже многих перевели, высосали досуха.
– Разберемся, – пообещал майор, присел на ступеньку и подмигнул старосте: – Понял? Слово офицера.
Староста дважды подпрыгнул.
– Как собака, – умилился майор, – все понимает, а сказать не может. Ну, отведи их, подои. Бидоны возьми в каптерке. И чтобы без излишеств!