Небесный полководец
Шрифт:
— И Японии, — с неодобрением добавил он.
— У них тоже возникали проблемы с колониями?
— Возникали, но пустяковые. По мне, так иные державы заслуживают серьезных проблем. Особенно Россия и Япония. Не нравится мне, знаете ли, как они хозяйничают на своих территориях в Китае. — Он кашлянул, прочищая горло. — Правда, китайцы — еще тот народец. Неуправляемый… — Майор сделал глубокую затяжку. — Американцам тоже не мешало бы обращаться с туземцами помягче, особенно в Индокитае, но все же их методы куда гуманнее…
— У Америки есть колонии?
— Вас это удивляет?
— Между прочим, в девятьсот втором кое-кто предрекал развал Британской империи, — заметил я.
1
Британский мир (лат.). Здесь и далее — примечания переводчиков.
Мои слова развеселили майора.
— Развал? Вы, наверное, имеете в виду Редьярда Киплинга, Ллойда Джорджа и им подобных? Боюсь, нынче у Киплинга изрядно подмочена репутация. Он был беззаветно предан родине, но, кажется, перед смертью утратил оптимизм. Не погибни старик в бурской войне, он бы раскаялся в своем маловерии. Поверьте, мой друг: наша политика дала миру стабильность, которой он не знал прежде. Благодаря нам сохраняется равновесие власти, и, согласитесь, туземцам в наших колониях живется не так уж плохо.
— Да, Катманду очень изменился за эти годы.
Хоуэл снова устремил на меня настороженный, изучающий взгляд.
— Гм… Знаете, Бастейбл, порой мне кажется, что вы и впрямь провели на этой горе семьдесят лет. Признаться, очень непривычно слышать от молодого человека столь категоричные суждения о прошлом.
— Извините…
— Бросьте, вам не за что извиняться. Для докторов вы будете сущим подарком. — они с наслаждением вонзят зубы в ваши мозги.
— А вы не очень-то стараетесь меня успокоить, — улыбнулся я и показал на окно. — Нельзя ли поднять жалюзи?
Он постучал пальцем по коробочке с тремя кнопками, лежащей на столике у кровати.
— Нажмите вот эту.
Я нажал указанную кнопку с изумлением увидел, как жалюзи медленно поднимаются, открывая вид на белые башни и воздухоплавательный парк за ними.
— Очевидно, вам эта картина непривычна. Я бы посоветовал принимать как само собой разумеющееся все, что увидите. Индия многим обязана этим кораблям. Империя тоже… да, если угодно, и весь мир. Ускорение пассажирских и грузовых перевозок, расширение рынка, повышение маневренности войск… Всего не перечесть.
— Все-таки меня удивляет, как они держатся в воздухе. Я имею в виду, что баллоны, похоже, сделаны из металла.
— Из металла? — Он расхохотался. — Ей-Богу, Бастейбл, если бы не ваше плачевное состояние, я бы подумал, что вы шутите. Металл! Корпус изготовлен
— Пластик? Что это? — озадаченно спросил я.
— Гм… пластичный материал… его производят из химических веществ… Черт, вы должны были о нем слышать. Это нечто вроде резины, только разной прочности, формы и пластичности…
Оставив попытки понять майора, я просто принял к сведению существование пластика, как когда-то в школе принял к сведению существование непостижимого электричества. Утешением мне служило открытие, что многое в мире сохранилось в прежнем виде, а если и изменилось, то в лучшую сторону.
Самые непримиримые критики империализма, которыми изобиловала моя эпоха, как следует призадумались бы, окажись они сейчас рядом со мной. Видя за окном картину мира и процветания, я испытывал гордость за свою расу и благодарил Всевышнего. Все указывало на то, что последние семьдесят лет белый человек с честью нес бремя забот, добровольно взваленное им на свои плечи.
Майор встал и подошел к окну. Глядя на высотные здания и мачты аэропарка и сжимая за спиной стек, он словно эхо отозвался на мои мысли:
— Какой восторг вызвало бы это зрелище у викторианцев… Исполнились все их мечты, воплотились все идеалы. Но нам еще рано почивать на лаврах. — Он повернулся ко мне. На его лицо падала тень, но я чувствовал устремленный на меня твердый взгляд. — А главная причина наших успехов — хорошо усвоенные уроки прошлого.
— Я знаю, что вы правы, сэр.
Он кивнул.
— Я тоже.
Внезапно он вспомнил о чем-то неотложном и отсалютовал мне стеком.
— Мне пора, старина. До скорой встречи.
Он направился к двери, и в этот момент здание содрогнулось от глухого удара. Вскоре издали донеслись рев сирен и звон колоколов.
— Что это, сэр?
— Бомба!
— Как? Здесь?
— Да. Анархисты. Сумасшедшие. Европейские смутьяны, не иначе. Индусы тут ни при чем. Это все немцы, русские и евреи. Им очень выгодны беспорядки у нас.
Он выбежал из палаты.
Вторжение насилия в безмятежность этого мира ошеломило меня. Я лег на кровать и повернулся к окну. По воздухоплавательному парку мчался военный автомобиль. Откуда-то донесся хлопок второго взрыва. Боже мой, неужели кто-то желает зла этой сказочной стране?
Глава VI
ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЦЕЛИ
Раздумывать о причине диверсии не было смысла, как не было смысла ломать голову над загадкой моего путешествия сквозь время. После взрывов в Катманду события понеслись вскачь. Меня, словно редкий музейный экспонат, возили по всему миру. Из Катманду я выехал утренним поездом и к вечеру, сделав в пути несколько остановок, прибыл в Калькутту. Своими очертаниями локомотив монорельсовой дороги напоминал воздушный корабль, но изготовлен был целиком из стали и сверкал свежей краской и бронзовыми украшениями. Увлекая за собой пятьдесят вагонов, на прямых участках он достигал ужасающей скорости — почти сто миль в час. Двигатель локомотива, как мне сказали, работал на электричестве.