Небесный Смотритель

Смородин Кирилл

«Жуть…» — уже лежа в кровати и глядя на темное, в серебристом бисере звезд небо, думал я.

Понятное дело, что из-за обилия мыслей и тревог заснуть бы не удалось, и я применил магию, чтобы отключиться.

К полудню следующего дня мы с родителями уже были в департаменте межмировых отношений. Под собрание, на котором мне предстояло сыграть главную роль, выделили главный зал — огромное и ярко освещенное помещение с просторной сценой. По стенам тянулась вязь причудливых барельефов, с потолка гроздьями хрусталя свисали люстры. Маги постепенно занимали многочисленные кресла, а те, кто

состоял в совете департамента, устраивались в первом ряду и с любопытством поглядывали на меня, стоящего возле ступеней на сцену.

— Ты как? — мама положила руку мне на плечо, в ее голосе слышалась тревога.

— Нормально, — как можно спокойнее ответил я, чувствуя, как потеют пальцы, держащие страницы распечатанного доклада.

Наконец собрание началось, и вскоре меня пригласили на сцену — к специальному, усовершенствованному с помощью магии микрофону. На то, чтобы прочитать доклад, не ушло много времени, а вот потом…

Ни на одном экзамене в академии мне не задавали такого количества вопросов. Причем некоторые были настолько неожиданными, что я не всегда находил ответ. И это напрягало, поскольку мне казалось, что каждое мое «я не знаю» уменьшало шансы Аве-Ллара на помощь со стороны земных магов.

«Согласятся ли они помочь?» — задавался и задавался я вопросом, пристально изучая лица умудренных годами чародеев, которые входили в совет.

Так, отвечая на один вопрос за другим, я провел перед микрофоном не меньше трех часов. Затем глава департамента Роман Распутин, седоволосый маг с гордым лицом и прямой спиной, отпустил меня к родителям.

Я был только рад уйти из-под десятков внимательных и изучающих взглядов, а увидев, кто стоит рядом с мамой и папой, не смог сдержать улыбки. Как же давно я не видел это морщинистое, но открытое лицо с длинным носом и внимательным прищуром…

— Наконец-то ты дома, Артем, — профессор Громов не стал сдерживать эмоций и крепко меня обнял. — Я безумно переживал, когда ты… ну… — впервые на моей памяти этот человек сбился с мысли. — И то, что ты сейчас здесь, целый и невредимый, да еще прошедший через такие испытания… Иначе как феноменом это не назовешь.

Отпустив меня, Константин Ильич покачал головой.

— Я в порядке, — немного смущенно ответил я. Затем обернулся, посмотрел на разбившихся по группам чародеев, что участвовали в совете, и задумчиво добавил: — Надеюсь, в Аве-Лларе вскоре тоже многое изменится. В лучшую сторону.

— Поверь, Артем, я хочу этого не меньше, — сказал профессор Громов. — Но ты сам понимаешь, насколько там все серьезно. Обособленный и очень далекий мир, огромная сущность, которая использует сильнейшую черную магию… Ты поставил департамент перед очень серьезным выбором. Магам надо многое взвесить, прежде чем принимать решение.

— Понимаю, — я неохотно кивнул. — Обсудить нужно многое.

— Именно. Но думаю, через три-четыре дня станет известно, намерены ли земные маги помогать Аве-Ллару. И ты узнаешь об этом одним из первых. Ну а завтра… — Константин Ильич хитро прищурился, затем перевел взгляд на моих родителей, и папа кивнул. — Завтра я жду тебя на занятиях в академии.

Глава 13

Надо ли говорить, что мое возвращение

в Московскую академию магических наук произвело фурор?.. Хотя сам я, честно говоря, такого не ожидал. Наверняка изначально все, что случилось в Зале Телепортов, держалось в строжайшей секретности во избежание скандала. Затем, видимо, кто-то проговорился, и началось. «Сарафанное радио», оно такое.

В общем, еще до того, как войти, я попал под прицел десятков внимательных взглядов. За моей спиной шептались, за мной следовали, держась на некотором расстоянии. То же самое было и в просторном круглом вестибюле академии, отделанном черным мрамором и малахитом. Казалось, даже многочисленные статуи магов внимательно меня изучали.

Все это надоело крайне быстро, и я поспешил к ближайшему «поднимающему» кругу, чтобы поскорее оказаться на одном из балконов, а затем и в каком-нибудь коридоре, который приведет меня к аудитории моей группы. При подъеме немного закружилась голова, точь-в-точь как в самый первый раз.

«Отвык», — печально сказал я самому себе, глядя на балкон, у которого должен был остановиться.

Добраться до аудитории оказалось непростым делом — опять-таки из-за повышенного внимания. От взглядов окружающих воздух словно густел, мешая двигаться, и я не мог отделаться от ощущения, что еле переставляю ноги.

«Ничего, — попытался я успокоить самого себя. — Неделя-другая, и обо мне забудут».

Во всяком случае я очень на это надеялся.

В аудиторию — небольшой темный амфитеатр — я вошел одним из последних и буквально за минуту до начала занятия. Что немного спасло от любопытства одногруппников. Именно немного: почти каждую секунду кто-нибудь оглядывался, чтобы кинуть на меня заинтересованный взгляд. Парни, девушки, существа из иных миров…

«Насколько быстро распространяется информация…» — в очередной раз поразился я, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил преподаватель эликсироведения.

На душе было… странно. Я долгое время мечтал вернуться в это волшебное место, представлял, как буду радоваться, когда вновь окажусь на студенческой скамье. Но вот это произошло, а тех чувств, которые я ждал от самого себя, практически нет. Одни отголоски. Как будто большая часть меня все еще оставалась в Аве-Лларе и на Сумеречной Тропе.

Я читал, что нечто подобное испытывают те, кто вернулся с войны. Та не отпускает их либо никогда, либо, в лучшем случае, очень долгое время. Ночные кошмары, постоянное внутреннее напряжение, ожидание беды… Неужели и у меня будет так же?

«Если что, попрошу родителей поработать с моей памятью, — решил я под конец первой лекции. О чем говорил преподаватель — я понял едва-едва. — Пусть вычистят все, что касается Аве-Ллара».

После этого стало немного полегче, я даже слегка приободрился. Ну а потом была перемена, и наконец-то нашелся смельчак, способный не просто смотреть и шептаться за моей спиной, будто я какая-то диковина, а подойти и начать разговор. И я был очень рад, что им оказался один из моих друзей — Егор Мирославский, пухловатый блондин, на лице которого практически всегда читалось такое сосредоточение, словно тот беспрестанно решал одну сложную магическую задачу за другой.