Небит-Даг
Шрифт:
Вот уже можно и спрыгнуть с машины. Айгюль рванулась вперед, но приблизиться к огненному столбу было немыслимо: от скважины во все стороны текли огненные ручьи, подойдешь чуть ближе — и от жгучего пламени начинает тлеть одежда. Кругом светло как днем, видны даже гвозди на земле. Вокруг буровой бесстрашно снуют пожарники. Тамара Даниловна, чтобы не пугать Айгюль, не сказала, что шесть машин выехали в Сазаклы еще раньше, чем Аннатувак отправился на аэродром.
И сквозь мощное рычание огня временами доносился голос Тагана. Знакомые лица мелькали и исчезали
Собравшись с силами, Айгюль пошла дальше и у каждого встречного, даже у пожарников, спрашивала:
— Кто видел Атаджанова?
— Кто бурил перед пожаром?
— Не случилось ли чего с бурильщиком?
— Кого увезла скорая помощь?
Какой-то мрачный пожарник напугал:
— Кого же, как не бурильщика?
— А кто бурил?
— Откуда я знаю!
И долго-долго она ходила среди людей, и никто не мог потушить пожара ее сердца.
Кто-то обнял ее за плечи. Аннатувак! Айгюль никак не ожидала такой сердечности от брата. А тот гладил плечи и ласково шептал на ухо, что Тойджан ранен легко, что его сразу увезли в больницу и все будет хорошо. Силы покинули Айгюль, и она зарыдала в объятиях брата. Он терпеливо успокаивал:
— Рана совсем пустяковая, завтра будет на ногах. Я, правда, не видел, что с ним случилось, но, говорят, не опасно. Слышишь, отец там командует? Иди к нему. Он тебе все расскажет.
Аннатувака окликнули, и он оставил Айгюль.
Огонь порывисто гудел, столб пламени становился все выше, красные языки ожесточенно лизали черное небо, обдавая нестерпимым жаром все вокруг. Временами столб сникал, словно невидимый кузнец переставал раздувать мехи. Никто не мог приблизиться к пылающей буровой.
Пилмахмуду, не отходившему от Тагана в надежде защитить его от всех бедствий, показалось, что между скважиной и огнем есть расстояние примерно в метр высотой, где нет пламени. Он подумал, что, если прервать связь между землей и столбом огня, пламя затухнет. Мысль эта поразила его. Он задумался, потом тронул Тагана за рукав и пошевелил губами. Мастер понял, что он хочет высказаться, и спросил:
— Что, Чекер, тебя тоже поранило?
— Нет.
— Так в чем дело?
— Я хочу сказать, но мне стыдно.
— Говори, не стесняйся!
— Думаю, что смогу потушить этот пожар.
— Ты не сошел с ума от страха?
— Ай, голова у меня в порядке, мастер-ага!
Пилмахмуд был огромен, но, как видно, хотел прыгнуть выше головы. Как ни тяжело было Тагану, он чуть не рассмеялся.
— Ну, объясняй!
— Я думаю так…
— Поторопись немного!
— Я обмажусь хорошенько глиной и брошусь на скважину. Покуда затухнет огонь, из меня получится хорошая крышка.
Будь другое время, Таган посмеялся бы над Пилмахмудом, может, даже и обмазал бы его глиной, и месяца
— Ты, видно, думаешь, что это огонь шамана и человеку под силу справиться с ним? Не дури, иди помогай людям да помалкивай, а то засмеют.
Пилмахмуд смотрел на старика, как верблюд, которого прогнали с клевера, но мастеру некогда было вникать в этот немой упрек. Он увидел Айгюль. Дочь бросилась к нему на шею, припала головой к его груди. Старик без слов понял, что она хотела услышать.
Когда произошел выброс, Тойджан был на тормозе. Страшная сила отбросила его. Он ударился затылком о трубу и потерял сознание. На голове кровоподтек, а больше никаких ранений нет. Мы успели отнести его в сторону раньше, чем начался пожар. Сейчас он в больнице. Когда пойдешь к нему, сама увидишь, что ничего нет опасного.
Таган был краток, давая понять дочери, что времени у него нет. Хотя сознавал, что, пока не решили, как тушить пожар, он все равно не сможет быть ничем полезен. И все-таки бегал с места на место, потом отправился разыскивать сына.
Айгюль осталась одна. Ее удивляло, что никто не спрашивал о причине пожара, никто не искал виновника. Даже Аннатувак ни слова не сказал об этом… Среди пожарников мелькнула какая-то знакомая фигура. Нурджан! Она даже забыла, что оператор поехал в Сазаклы. Юноша тоже заметил Айгюль.
— Жди меня тут! — крикнул он. — Сейчас вернусь!
И через несколько минут он, запыхавшись, подбежал к Айгюль. Ей хотелось еще и еще слышать о Тойджане, хотелось, чтобы все кругом подтверждали, что ничего страшного не произошло. Она спросила:
— А ты видел Атаджанова? Это правда, что не опасно?
У Нурджана дернулась родинка на щеке.
— Я не видел его и не хочу о нем слышать!
Нет, недаром Айгюль была сестра Аннатувака! Бешенство охватило ее, безрассудное бешенство! Она вцепилась обеими руками в плащ оператора и стала изо всей силы трясти юношу.
— Мальчишка! — приговаривала она. — Ишак новорожденный! Ты не стоишь подошвы Тойджана, ты должен пыль от следов Ольги целовать, ты, ты! Повтори еще, что ты сказал!
Нурджан задохнулся. Он ничего не понял и подумал, что Айгюль так негодует, потому что не подозревает об измене Тойджана.
— Сейчас не время объяснять, но на твоем месте я бы больше не интересовался этим человеком!
— Где твоя голова? Да ведь письмо-то написал Ханык! — охваченная вдохновенным прозрением, закричала Айгюль.
— Ханык?! — переспросил Нурджан и тут же удовлетворенно подтвердил: — Ханык. Так и должно было быть.
— Так чего же ты… — Но Айгюль уже не могла докончить. Последние силы ушли на эту вспышку, ноги подкосились, и она почти упала на песок.
— Айгюль, дорогая, тебе плохо? — Нурджан готов был сейчас нести ее на руках до Небит-Дага. — Я знаю, где есть вода… Ты подождешь? А хочешь, я отнесу тебя к Тагану-ага? Хочешь?
— Не надо мне воды, ничего не надо, — махнула рукой Айгюль. — Садись рядом… Ты… Глупый…