Неблагодарная работа
Шрифт:
— Выиграли. Откуда тот был в этом уверен, племянник князя-воеводы уточнять не стал.
Шалаш соорудили на удивление быстро. Ветки ломали. Сделали это как раз вовремя. С юга ветер нанес тучи, казалось, что вот-вот хлынет дождь.
— Перекусить бы, — взмолился Семен.
Андрей вздохнул и удалился в лесок. Вернулся с охапкой сухих веток, достал кисет и выругался. Табак был сырой. Зато огниво от всех их перипетий пострадало только чуть-чуть. Намок только трут, но когда можно было отыскать сухую траву, это не казалось
— Если бы рыбы наловит, — вздохнул Андрей, — могли бы ее пожарить, а так придется голодать.
Семен опустил взгляд на песок. В отличие от Золотарева он совсем оказался не готов к трудностям. И тут начался дождь. Холодный и противный.
— Проклятье, — выругался Андрей, — пошли в шалаш. Там сухо. Нехотя племянник князя-воеводы направился вслед за ним.
Утром, когда, несмотря на дождь, Золотарев выбрался из шалаша наружу, увидел, как в сторону Архангельского городка плыл коч. Он замахал и закричал. Проснувшийся на шум Семен посмотрел на бегущего по берегу товарища. Выбрался из шалаша. Только теперь он разглядел парусник.
Повезло. Коч принадлежал уже знакомому Андрею лоцману — Ефиму Дорачу. Тот оглядел «робинзонов», недовольно поморщился, но потом согласился их взять к себе на борт, но с условием, что те заплатят ему, когда он, честный кормщик доставит их в Архангельский городок.
На следующий день, они подплывали к Архангельску. На причале Золотарев разглядел князя. По его виду было понятно, что тот собирался отправиться на их поиски.
Князь Прозоровский посмотрел на племянника и спросил еще раз:
— Ты уверен? Паренек кивнул.
— Так, — молвил Алексей Петрович, — сейчас, когда князь здесь арестовывать его нельзя. А вот когда уедет… Но это не так важно.
Капитан-командор раненый лежал в своем доме. Вокруг него суетилась жена, а маленький сынишка играл на полу. Неожиданно дверь скрипнула, и в помещение вошли солдаты.
— Что случилось? — поинтересовался Ремизов.
— Извини капитан-командор, — молвил Животовский, — но князь-воевода приказал доставить тебя к нему.
— Что же он сам не прибыл, — возмутился Александр, — знает же, что ранен я.
— Князь тебя не в гости капитан-командор зовет, — продолжал Григорий, опустив глаза, — он арестовать тебя велел. Так как подозревает тебя в помощи шведам при осаде крепости.
— Какой помощи?
— Вот и я подумал так, да вот только приказа воеводы ослушаться не могу. Ну-ка парни помогите капитан-командору.
— Я сам! — Вскричал Ремизов, попытался встать, но не смог.
— Вот видите, — молвил Животовский.
Солдаты подняли капитан-командора. Надели на него кафтан, треуголку. Под руки вывели из дома, где у ворот стояла карета воеводы.
— Ценит меня воевода, — проворчал Ремизов и плюнул со злости.
— Вы уж не бойтесь капитан-командор, —
На следующий день, известие об аресте капитан-командора Александра Ремизова принес Яшка Кольцо. Тот за последнее время наладил отношения с местными служивыми, которые иногда заглядывали в кабак пропустить кружку другую хлебного вина.
— Видимо придется все-таки ехать в столицу, — проворчал Ельчанинов, выслушав доклад.
Князь и так собирался покинуть Архангельск, для того чтобы отыскать странного иноземца прибывшего в Московское царство, а тут еще это. Придется спасать Ремизова, пока князь-воевода не придумал что-нибудь пострашней темницы. Хотя и находится в застенках не такое уж приятное занятие. Вечером он приготовил свои вещи, а утром первого июля коч «Чайка» отчалил от пристани. Андрей вновь остался один.
Ближе к полудню заявились солдаты под командованием Георгия Животовского и арестовали эстонца. Золотарев тяжело вздохнул, надел кафтан, треуголку и, не оказывая сопротивления, последовал за конвоирами полагая, что произошла какая-то ошибка. Яшка, коловший в это время дрова во дворе, проводил его печальным взглядом, а когда ворота за Андреем закрылись, со злости плюнул.
— Дождались, когда князь уедет, и заявились, — пробормотал он. — Значит, боятся Силантия Семеновича. Жаль только теперь не передать князю весточку, что Андрея арестовали, как ворога какого. Теперь вся надежа, чтобы Силантий Семенович государя сюда привез. Тот бы сам лично с воеводой по-хозяйски поговорил.
То, что сам Яшка может попасть в тюрьму, он как-то и не подумал. С одной стороны, всех кто общался с капитан-командором да сержантом Преображенского приказа нужно сажать, с другой стороны о его темном прошлом, а службу в стрельцах и разбойничество на большой дороге теперь и так можно назвать, ни кто кроме Андрея Золотарева не знает. А у того, в этом Яшка был уверен, ни какими пытками это не вытянешь. Хотя если признаться странный он — мужик Андрей. Все больше молчит, говорит только по делу и к месту.
Между тем арестованного посадили в карету. Напротив сел Григорий Животовский. Кучер хлестнул плеточкой и экипаж тронулся.
— Куда вы меня? — поинтересовался Андрей, понимая, что не к теще на блины едет.
— В монастырские подземелья. — Молвил офицер. — Там не много посидишь, пока князь-воевода тебя допрашивать не приедет. Предложит идти к нему на службу, мой совет соглашайся. Князь Ельчанинов далеко, капитан-командор твоим соседом стал, а воевода он рядом, да к тому же власть имеет.