Неблагой Принц
Шрифт:
— Скажи мне свое самое сокровенное желание. Ты знаешь, что последует, когда ты сделаешь это.
Да, она знала. Знала, что происходит со всеми душами, достаточно глупыми, чтобы шептать свои желания народу Фейри. Это повлечет ее гибель. Он исполнит ее желание, но взамен заберёт у нее все.
У нее не было никаких сомнений в том, что он с ней сделает. Убьет, если повезёт. Будет пытать, если не повезет. В любом случае, она станет его рабыней.
— Нет, пожалуйста. Позволь мне искупить это оскорбление другим способом.
— Хм? Ты просишь меня стать ещё
Ее желудок скрутило он мысленного образа, что нарисовал ее разум, и она зажмурилась.
Зарычав, он встряхнул ее.
— Смотри на меня, Эбигейл!
У нее, поражённой и потрясенной его встряской, не было другого выбора. Она обнаружила, что смотрит в его сапфировые глаза.
Он улыбнулся, выражение его лица было бы ослепительным, если бы не его жестокость.
— Вот твой выбор. Я грубо трахну тебя, ведьмочка, на глазах у всех жителей деревни, которые так тебя ненавидят. Я сделаю это как большая, слюнявая, отвратительная, вонючая свинья. Превращу тебя в кобылицу, которая даже не может понести потомство. Заставлю тебя умолять о большем прежде, чем мы закончим, — он откинул ее голову назад, сокращая между ними расстояние. Его тело прижалась к ней, и она ахнула от его тепла.
От него пахло зимой, свежо и остро. Или бризом, дующим с океанских скал. Нет, от него исходит аромат самой ночи. Травы, деревьев, тьмы.
— Или… — изгиб его губ верно подсказал ей, какой вариант он предпочитает больше. — Скажи мне свое самое сокровенное желание.
Одна ночь стыда. Одна ночь боли, мучений и того, что дикий зверь воспользуется мной на улице, как шлюхой. Одна ночь ужаса по сравнению с целой жизнью того же. Она знала, каковы риски, если загадать фэйцу желание.
Не говоря уже о том, кто возвышался над ней.
Но идея быть сломленной таким способом… Значит испытать один единственный удар хлыстом вместо целой вечности из них.
— А если я расскажу тебе свое желание?
Она почувствовала, как его захлестнула волна возбуждения, когда он переместил свой вес, чтобы сильнее к ней прижаться. Он засмеялся, тихо и резко.
— Ну, я же говорил, что из тебя выйдет отличная игрушка, верно?
Он хмыкнул, когда слезы защищали ей глаза, и поднял руку, чтобы смахнуть их.
— Нет, нет. Не надо всего этого, ведьмочка. Ты оскорбила Неблагого, и теперь расплачиваешься за это.
— Ты убил моего мужа.
— Я убил человека, который бросил тебя. Отказался знать тебя, заботиться
— И мои обереги не причинили тебе никакого вреда. Они повлияли на тебя не больше, чем муха, раздражающая корову.
— Мне плевать. Ты задрала нос на мою доброту. Этого достаточно для фейрийских отбросов. Так что это будет, прелесть? Выбирай. Кабан? Хм?
Она просто — напросто не могла это сделать.
— Я — я скажу тебе свое желание, — с прерывистым вздохом она подписала собственный приговор.
Его улыбка снова обнажила эти волчьи зубы.
— Хорошо, — промурлыкал он. — Скажи его, и мы отправимся в путь. Скажи его, и ты моя, — он усмехнулся. — Загадай свое желание, ведьмочка.
После долгой паузы она приняла самое глупое решение в своей жизни. Она рассказала фэйцу свою желание.
— Я хочу иметь дом.
— Принято.
Отлично, отлично, отлично!
Валрой схватил Эбигейл за волосы и оттащил от стены. Она вскрикнула, отмахиваясь. От его руки, но ему было все равно. Она — беспризорница, маленький бесёнок, а он сражался с самыми могущественными воинами, которых только мог предложить Остров.
Но она совершенна.
Достаточно забавна, чтобы развлечь его, достаточно глупа, чтобы бросить ему вызов, достаточно вспыльчива, чтобы дать отпор, но достаточно умна, чтобы понимать, когда нужно съежиться от страха. Для его нужд — которых у него прибавилось после встречи с ней — она вполне прекрасно подойдёт.
А ее желание? Лучше и быть не может. Оно так же идеально вписывается в его планы, как он скоро впишется в ее тело. Плотно и так, как и должно быть. Он был почти разочарован тем, что она не позволила ему отыметь себя в обличии дикого кабана. Возможно, эта карта ещё выпадет позже. Он выбрал самый мерзкий вариант, зная, что это загонит ее в его руки. Так и получилось.
Но он ожидал, что она пожелает богатства, или ребенка, или возвращения мужа. Все это он готов был предоставить, пусть и не так, как она могла себе это представлять. Он уже готов был отдать в ее руки кричащее, вопящее гоблинское отродье и объявить, что теперь она его мать.
Но это даже лучше.
Дом?
О, ведьмочка.
Ты так все упростила.
— Нет — нет! Пожалуйста! — она писала и колотила его, когда он вывел ее на лужайку.
Он развернул ее к себе лицом, крепко схватив за волосы у основания черепа.
— Твое желание исполняется. Чего ты суетишься?
— Куда — куда ты меня ведёшь?
— Домой, конечно, — это было так весело. Развернув ее перед собой, он прижал ее спиной к своей груди. Она напряглась, но ничего не могла поделать с рукой, охватившей ее талию. — Ты особо не уточняла, где должен быть дом.