Неблагой Принц

Кингсли Кэтрин

За этим страхом кто-то прятался, умоляя наброситься на него. Он видел это по тому, как она высоко держала голову, когда он смотрел, как она выходит обнаженной из пруда. Он увидел это снова, когда она объявила, что все должно быть по-новому. Конечно, он мог бы отказаться… он был Хозяином Лабиринта, а она — его пленницей. Но что такое жизнь без небольшого развлечения?

Кем она может стать, задавался он вопросом? Если бы он лишил ее человечности и сделал фейри, как они, кем бы она стала? Нет. Это не моя цель. Это

не ее цель. Мне нужно от нее только одно, и это не то.

Две. Две вещи, которые мне нужны.

Он поймал себя на том, что снова смотрит на ее декольте.

Он хотел увидеть ее огонь. Он хотел увидеть, на что она способна, когда злится. В его голове уже щелкали колесики, похожие на причудливые медные диски с насечками человеческих «часов», которые он украл.

Перед ним было несколько путей, и он мог играть с ней в эту игру. Каждый из них вел к разному концу. Большинство из них заканчивались ее смертью. Либо она умрет от его руки, либо от руки незнакомца, либо это сделает время.

Смерть от его рук была наиболее вероятной, если честно.

Маленькая ведьма. Маленькая лань. Тебе здесь не место. Ты вписываешься в мой часовой механизм только одним способом. Он усмехнулся, и она подняла на него бровь, не понимая, почему он просто стоит и молча смотрит на нее. Ему было все равно. Пусть она гадает.

Она была красивой. Он хотел ее с того момента, как увидел. Теперь, увидев ее поближе, он был еще больше заинтригован. Жаль, что она не могла размножаться — ее бедра так и просились, чтобы их схватили и сжали. Как и остальные ее изгибы. У нее было более чем достаточно, чтобы он мог поиграть с ней — более чем достаточно, чтобы он мог впиться в нее когтями и тащить ее туда, куда хотел. Она была вдвое меньше его, а сила была ничтожно мала.

Он хотел заполучить ее.

Он хотел уничтожить ее.

Он хотел заставить ее понять, что кабан был бы более нежной ночью.

Ничто не стояло на его пути. Она была его, в конце концов. Она даже сама это говорила — он мог наложить на нее заклятие или просто использовать грубую силу, чтобы получить то, что хотел.

И все же он никогда не мог устоять перед хорошей игрой, не так ли? Он так любил посмотреть, что произойдет, если. Если он сделает это, если он сделает то, если он позволит этому случиться — как это будет выглядеть?

Кроме того, удовольствие было гораздо более значимым, когда в нем отказывали, прежде чем наконец… отпустить.

***

Эбигейл не нравилось, как Валрой смотрит на нее. Допив остатки вина, она взяла со стола булочку с маслом и встала. Она отошла от него, прошла вдоль стола и увидела ржавый, всегда влажный меч, лежащий на кружевной поверхности.

И тут она поняла, в каком затруднительном положении оказалась. У нее не было возможности взять меч в руку. Опустив взгляд на стол, она увидела,

что Валрой все еще сидит и смотрит на нее.

— Можно мне ремень?

Неожиданный вопрос явно вывел его из задумчивости. Он нахмурил брови.

— Простите?

Подняв меч, она изобразила, что убирает его в ножны.

— Ремень.

Он открыл рот на мгновение, сделал паузу, закрыл его, а затем усмехнулся.

— Что я получу взамен?

— Неважно.

Выпустив длинный вздох, она положила меч на место и начала искать, что можно использовать вместо него. Льняные салфетки оказались слишком короткими, хотя она могла бы связать их вместе.

Засунув рулон между зубами, она взяла нож для стейков и начала отрезать полоску от нижнего края скатерти. Ткань легко порвалась.

— Что, по-твоему, ты делаешь?

Она лишь сверкнула на него глазами, зажав нож между зубами. Она продолжала резать кружево, пока у нее не получилась достаточно длинная полоса, а затем положила нож обратно на стол. Скручивая кружево между ладонями, она продолжала, пока оно не было туго намотано.

— Ты испортила мою скатерть. Опять оскорбления, в мой адрес. — он надулся. — Такое неуважение. За это я должен наказать тебя плетьми. — но тон его голоса не соответствовал его словам, поэтому она не чувствовала необходимости останавливаться.

Обернув кружевной шнурок вокруг талии, она завязала его бантом. Подняв ржавый, промокший меч, она засунула его в импровизированный пояс, стараясь не порезать тонкую ткань стороной очень острого лезвия.

Вырвав рулет из зубов, она откусила от него кусочек, прожевала и, улыбнувшись ему, пожала плечами.

Фейри встал и медленно пошел к ней, его движения были до боли грациозными. Это было прекрасным напоминанием о его хищном телосложении. Его голос был низким, как грохот, когда он подошел к ней.

— Ты должна извиниться.

Ей потребовалась каждая унция ее силы, чтобы не отпрянуть от него.

— Нет.

Она изогнула тонкую бровь. Клянусь всеми богами, он был красив. Она быстро отогнала эти мысли, когда он шагнул ближе к ней, заставляя ее отступить еще на шаг.

— Извинись.

— Нет.

Это слово прозвучало гораздо тише, чем она предполагала. Она расправила плечи и молча поклялась стоять на своем. Он шагнул вперед.

Она отступила назад. Проклятье!

Шаг в сторону, еще один вперед, и она оказалась прижатой спиной к краю стола. Она ударилась об него с такой силой, что зазвенели бокалы и столовое серебро. Она двинулась, чтобы увернуться от него.

Большое крыло распахнулось, преграждая ей путь. Она попыталась пойти налево. Еще одно крыло преградило ей путь.

— Остановись. Дай мне уйти.

— Нет, — ответил он с ухмылкой, насмехаясь над ее предыдущими ответами. Медленно, плавно, не торопясь, он шагнул к ней.