Неблизкие

Савицкая Элла

— Про него.

— Это вообще не проблема. Я играю даже не видя. Знаю клавиши наизусть.

— В этом мы похожи, — он зачем-то откладывает нож и кладет мои ладони на стол. Свои опускает поверх и медленно гладит мои пальцы, — я тоже стучу по клавишам на глядя. — замираю, чувствуя, как в животе сладко стягивает от того, как он ведет подушечками по мизинцам, потом безымянным и средним к запястьям и обратно. — У тебя очень красивые пальцы, — говорит мне на ухо, задевая губами мочку.

От нее ток в двести двадцать курсирует прямо к груди

и ниже. Растекается в животе, сотрясает органы.

Я вздрагиваю и перестаю дышать. Накаляюсь, как электрическая лампа. Слегка поворачиваю голову в право и кожей чувствую колючую щетину, скользящую по моей щеке.

Боже…

Если бы я могла, то зажмурилась бы, потому что ощущение такое, словно меня раскачивают на качелях, всё выше и выше.

Ветер бьет мне в лицо, а адреналин кипятит кровь.

Всеми силами торможу это движение.

— Спасибо, — шепчу, отбирая руки и максимально стараясь отстраниться, — там уже кажется, нужно убирать яйца.

Воздух трещит, во мне будто дыра высверливается под воздействием тяжелого взгляда.

Закусываю губу, оглушенная своим же сердцебиением.

Уже готовлюсь, что Максим сейчас отойдет, но вместо этого он снова берет мои руки в свои.

— Может, ты сам доготовишь? — пытаюсь их забрать, но меня разворачивают к плите.

— Партию в четыре руки не прерывают, не знала? — заставляет взять лопатку.

— Нет такого правила, — снова позволяю ему руководить.

— Будет.

12. Макс

Достаю последнюю бутылку из пакета и ставлю в холодильник. Он еще никогда не был заполненным под завязку. Бедолага в ауте, что придется столько морозить. И я тоже.

В какой момент я согласился заказать продукты и сам не понял. Но после того, как Лиза счастливо улыбалась, пока мы с ней феячили на кухне, не смог ей отказать.

Да и как тут откажешь, когда на горизонте маячит перспектива ежедневной игры в четыре руки? Мне понравилось невзначай тискать её. Такая она мягенькая, горячая, смущающаяся. С ней бы в другую игру поиграть, да кусается. Такие девочки, как она, на банальный перепих не соглашаются.

А с ней банального и не выйдет. Она мне за завтраком, когда я сказал, что яйца пригорели и есть их практически нереально, загнула, мол Бах в молодые годы питался тем, что на свалке найдет, а мне грех жаловаться на горячую пищу.

И не поспоришь же.

Интересная она, неформатная…

Отец говорил, что прилежная и старательная. Но мне было как — то похую, если честно. После того, как я с его «Лидочкой» познакомился, подумал, что на её дочь мне вообще плевать. Не знаю, что отец нашел в этой мегере, но у нас с ней с первой встречи не задалось.

«Максим, ты не мог одеться более опрятно хотя бы ради отца?» — заявила она с порога, брезгливо окатив меня взглядом. Я бы, конечно, мог объяснить, что у меня тачка сломалась и пришлось ее чинить, естественно,

после этого, я блядь, приехал, не как сошедший с подиума. Но после такого теплого приветствия не захотел. Рявкнул в ответ что — то о том, что ее мнение мне до одного места, и с той минуты у нас не заладилось.

Я вообще даже не старался произвести впечатление. Мне похер кого отец себе выбирает. После того, как он поступил с матерью, я с ним практически не вижусь. Созваниваемся, да. Перекидываемся парой фраз, на этом всё. И хоть он настаивает на встречах и всячески пытается вернуть наше прежнее общение, я приезжаю к нему раз в полгода, и то, если мать попросит. Не могу простить. И не собираюсь.

Но Лиза…

Девчонка оказалась не такой выдрой, как мать. Даже наоборот.

Усмехаюсь, когда она ближе к вечеру выбирается из своей комнаты и дефилирует в ванную.

Сначала мы с час заказывали продукты, а потом каждый занялся своим делом. Она закрылась у себя, а я писал код.

Мне надо закончить с ним до завтра.

Уже отворачиваюсь обратно к ноуту, когда Лиза задумчиво окликает:

— Макс… тут вроде должны были стоять цветы. Где они?

Блин. Я надеялся, уже не вспомнит.

— В мусорке.

— Как это? Почему? — слышу, как разворачивается и топает ко мне.

Начинаю активно печатать.

— Завяли.

— В смысле завяли? Они же свежие были.

— Мне откуда знать? Херовые цветы тебе значит дарят.

— Максим! Ты же поставил их в воду!

Ну-у-у. Почти.

— Ага. Не помогло, как видишь.

Лиза останавливается рядом, а я перевожу на неё взгляд, продолжая делать вид, что печатаю.

На лбу у нее пролегла хмурая складка, кончики губ грустно опустились.

— Жаль. Они хоть красивые были?

Нет. Хочется сказать мне, потому что нехер таскать домой веники от других мужиков.

Почему меня это триггерит? По сути, мне должно быть всё равно. Я согласился на то, что Лиза поживет у меня, и не должен обращать внимание на то, что она уезжает с каким — то Сережей, а приезжает с цветами. Может, это вообще её парень, а её мамаша, помешанная на воспитании, не разрешила ей у него остановиться.

Что я могу сказать? Зря. Потому что мне — таки не всё равно. Лиза меня зацепила. Сильно. И цветы именно по этой причине там, где должны были находиться еще вчера.

— Обычные. Букет, как букет, — выдаю немного другую версию.

— Понятно. Жаль.

Разворачивается, и уходит. Я же, проводив поникшую стесняшку взглядом, зажмуриваюсь и тру кулаками глаза.

Башка привычно гудит.

Надо бы энергетиком закинуться.

Встаю, беру из холодильника банку и возвращаюсь на место. Открыв, делаю несколько глотков и снова принимаюсь за код. Заказчик поставил четкий срок — два дня.

Я выкладываюсь по полной. Хотя если честно, в последнее время загнался. Надо бы отдохнуть, да где деньги потом брать? Один раз откажу, два, и все. Ищи потом клиентов днем с огнем.