Небо № 7
Шрифт:
Однажды отец на отдыхе оставил деньги как чаевые горничной, я подумала, что это мне на конфеты и мороженое, взяла их со стола. А вечером услышала, как папа кричит, что мало того что в номере не убрались, так еще и чаевые взяли. Уборщице нагорело. Мне было очень стыдно — но я не призналась, потому что было уже поздно — вина уже была положена в чашу «случайно виновного». Но я точно знала уже тогда — мне этот грешок обязательно вернется, как минимум двукратно.
За опять появившимися мыслями я
— А для кого еще я их оставил? Если понадобится больше — в ящике лежат в конверте евро. По идее Ника должна проснуться поздно, но я тебя попрошу встать около десяти — ты же понимаешь, что пока я не забрал костыли, которые, оказывается делаются на заказ по росту, она без твоей помощи не сможет даже в туалет сходить. Я написал Нике номер твоего телефона, так что если что — она тебя вызовет.
Ах да, все время забываю, что я девочка по вызову.
— Ты во сколько будешь дома? — задала я шаблонно-женский вопрос.
— Не знаю пока. Не очень поздно.
— Ладно, удачного дня!
— И вам.
Я вернулась на лестницу, которую именовала наблюдательным пунктом, и села на холодные стеклянные ступеньки… Они были прозрачные — под лестницей стоял рояль. Не знаю, зачем он Максу — видимо, достался от дедушки или бабушки. Подобные реликвии есть в каждой семье — хотя рамки семьи мне кажутся безумно размытыми, крепких семей, хранящих традиции, почитающих стариков и фамильные ценности я не встречала в России.
— Ты чего там сидишь, прячешься? — послышался голос Ники.
— Не хотела тебя будить!
— С ума сошла? Давай спускайся, будем завтрак готовить!
— Ты лежи, я сама все сделаю. Тебя в туалет проводить?
— Было бы неплохо! — Она улыбалась. — На самом деле, сегодня мне уже получше. Не фонтан, еще не придумала, как жить дальше, но и вешаться не собираюсь.
— Правильно, как со сломанной ногой забираться на табуретку??!
Ника засмеялась.
— Ты права! Ну что, пошли в туалет?
Я подошла к дивану и наклонилась к Нике, та правой рукой опиралась мне на плечи, а левой помогала себе встать с дивана — спустя полминутки мы, кряхтя, попрыгали на одной ноге к туалету. Помочь человеку спустить трусы, придерживать особенно крепко, понимая как больно — просто присесть.
— Ладно, я тебя оставлю! Как закончишь — кричи. — Я уже почти вышла из туалета, как Ника меня окрикнула:
— Стой! Мне очень неловко, но ты не могла бы принести мне журналы?
— Я не уверена, что они есть. Я пойду посмотрю…
— Не знаю, куда именно Макс убрал мою сумку, но в ней лежит какой-то…
Сумка стояла рядом с диваном, как и телефон, который, если бы у нее была лишняя рука, Ника бы обязательно взяла с
Я принесла ей журналы, снова закрыла за ней дверь.
Понимая, что сама она из туалета не выйдет — я могла быть уверенной, что никто меня не застанет за прочтением чужих сообщений. Знаете, какой соблазн?
Это было мучительно — а вдруг у нее громко работает клавиатура? Что тогда? Тогда я попаду в безумно неловкую ситуацию. И потом нельзя читать чужие письма. Неужели вы никогда не были женщиной?
Женщина — это вечное преодоление любопытства и поиск баланса слабости и силы.
К слову о слабости… Ника сказала, что закончила, и просила ее вынести.
Мы снова оказались на кухне.
— Знаешь, если честно, я себя так ужасно чувствую! — сказала Ника, тщательно прожевывая хлопья и мюсли без молока.
— Хочешь, я дам тебе обезболивающее? — я сразу предложила, потому что на удивление запомнила, где Макс хранит лекарство.
— Да нет! Пока не сильно болит… Я себя чувствую отвратительно, потому что беспомощная — ну ты представь себе, когда ты не можешь сам в туалет сходить, это же абсурд.
— Это же временно!
— Я понимаю, что временно. Ты же понимаешь, что мне придется уйти со сцены. А на что жить? Чем заниматься?
— А сколько лет ты танцевала?
— С шести лет — уже почти двадцать два года. Ты представь себе — выкинуть двадцать два года из жизни.
Воспоминания, как и прошлое, — гравитация. А чтобы полететь или просто улететь от прошлого — нужно преодолеть эту самую силу гравитации, подумала я… и еще до совместного завтрака накидала на салфетке сценарные заметки. Отцу бы понравилось, он бы сразу сказал, как правильно развести эту мизансцену.
— Ты чего будешь есть? — спросила я Нику.
Она засмеялась и улыбнулась.
— Раньше я на завтрак ела половинку киви и грейпфрутовый сок. Ничего больше нельзя было. Сначала страсть как мечтала о манной каше, потом научилась не думать.
— Сейчас посмотрю! — манки не было, я сделала себе в телефоне заметку обязательно ее купить. — Нет, пока мы с тобой каши не сварим, зато могу сделать тосты, будем есть их с маслом и джемом, и еще я сварю яйца. Тебе вкрутую или всмятку?
— Давай и так и так! И еще я очень хочу кофе со сливками.
Мы не стали собирать диван и завтракали, поставив подносы на простыню. Включили телевизор — и смотрели сериал по ТНТ. Мы могли себе позволить все — мы же слабые женщины.
После того как мы уговорили по три тоста с абрикосовым джемом, пришла очередь кофе. Я уже года три, как не употребляла кофеин, но обещала за компанию выпить полчашки. Нике я насыпала все две с половиной ложки, себе сделала горячее молоко с кофейным вкусом.