Небо № 7
Шрифт:
В холодильнике было по-прежнему пусто, чуда не случилось и даже чудо-йогурта на его полках не появилось. Моя мама говорит, что в любом доме можно найти что покушать — но это был тот случай, когда ноль на ноль действительно давал ноль. Ни макарон, ни риса, даже картошки не было — ничего, кроме виски и пакета сока.
Начать пить с самого утра? Может, доктор Майоров и не такой страшный. А что касается занудства — так это дело поправимое.
В кармане было триста семьдесят рублей. Я решила пойти на разведку и найти магазин. Должна же
Поиски магазина успехом не увенчались — и почему я не Google? Или Яндекс? На Яндексе же найдется все — а уж пара бутербродов и подавно.
Когда я уперлась в Ярославское шоссе — стало ясно, нужно двигаться в какую-то из сторон, я поймала маршрутку и доехала до «Макдоналдса» в районе Мытищ. Оставив сто рублей на то, чтобы добраться обратно, я устроила себе пир духа. Слава Богу, я знать не знаю, как считать калории и как переводится слово «диета», и мне плевать на уровень холестерина в крови, я столько переживаю, что любое вещество моментально расщепляется до воды и углекислого газа, не оставаясь в тканях.
И тут я задумалась над странным вопросом: а как мне просить у Макса денег и будет ли он мне их давать, как покупать еду, если у меня нет источников дохода?
Вы спрашиваете, почему у меня нет денег, хотя мама писательница? Мама считает, что в двадцать лет уже нужно самой себя содержать, и считала содержание отца непозволительной роскошью, когда я вернулась — она была готова меня кормить, ютить, покупать одежду, но не более. Хочешь денег — иди работай!
А я что сделала?
Я хоть когда-нибудь научусь слушать маму?
Именно ее мне сейчас и хотелось послушать:
— Мама, привет, ты можешь привезти мне денег, а то я в Мытищах и у меня сто рублей всего?
Мама была ошарашена таким сообщением на автоответчике.
И перезвонила почти сразу.
— Прости, милая, я приеду как только смогу — ты понимаешь, тут человека на моих глазах сбили, приписали в свидетели… С человеком все нормально, ну может, переломы небольшие, даже ботинки не слетели. А меня как свидетеля заделали. Сейчас выполню свой долг перед отчизной и сразу к тебе…
А что ребенок голодный — да какая разница, главное — выполнить долг перед отчизной. У чужого человека сломаны ноги — это катастрофа, а у ребенка сломана жизнь — но это может подождать.
Я вышла со своим подносом на улицу и села за столик. Люди за соседними столиками кидали голубям дольки картошки по-деревенски. Я расправила бумагу и уже нацелилась откусить аппетитный кусочек чизбургера, как прямо на мой поднос сел голубь и начал клевать картошку, за ним прилетел второй, третий. Один из них, не стесняясь в крыловыражениях, начал лопать чизбургер прямо с моей руки. Я пыталась спасти хотя бы роял де люкс, лежащий по соседству.
Тщетно.
Я просила общество прийти мне на помощь. Общество веселилось и радовалось, но никто не спешил спасать меня. Что нужно
На последние деньги я купила бутылку «Бонаквы» и хот-дог по соседству. Села на лавочку на автобусной остановке и прождала маму около двух часов. Так противно и мерзко мне не было давно.
Мама сняла блокировку с дверей, и я впрыгнула в чуть прокуренный ментолом воздух.
— Поехали в Абрамцево!
— Только не к Нонне! — испуганно умоляла я мать одуматься.
— Да не к Нонне — там есть неплохой ресторанчик «Галерея».
— Я думала, что это ресторан на Страстном бульваре. Ты ничего не путаешь?
— Ну там еще одна «Галерея», не такая мажорская, без Венгерова и Федорова, устраивающих пьяный дебош.
— Мне все равно — я хочу есть!
Я поведала маме отвратительную историю ночи.
— Подожди еще пару дней. Уйти ты всегда успеешь. По крайней мере, не делай ничего, пока точно не разберешься, что произошло.
На сытый желудок думается действительно лучше, да и события воспринимаются спокойнее. МММ позвонил мне и просил прощения за случившееся, обещал приехать в самое ближайшее время и все объяснить, спрашивал, почему я не взяла деньги, которые он оставил на тумбочке возле кровати, и просил не утруждать маму везти меня.
Прибыл очень быстро, как будто пробок не существует и в помине, но при матери говорить не стал — для меня это был не самый лучший знак.
— Вчера Ника во время выступления сломала ногу. Всю ночь ее оперировали, вставили шурупы, потом она тебе сама все расскажет…
— Она мне расскажет?
— Да, она дома. Пока ее мама в Уральске, она будет жить с нами. Я попрошу тебя ухаживать за ней, пока я буду на работе, очень прошу. Я понимаю, что для тебя будет сложно, но ради меня постарайся пересилить себя, ладно?
Он потеребил меня по голове, как будто мы решили плевую проблему, вроде выбора фильма на вечер.
— Как долго ее мама будет в Уральске? — пыталась я оценить масштабы катастрофы.
— Вернется через пару недель.
Пару недель???
— У нее что, нет друзей, которые могли бы ей помочь?
— Есть. Это я.
— Только сегодня ты сам, я так же, как и ты, не выспалась, у меня голова кружится, а с завтрашнего дня я вся в Никином распоряжении, — от неимения выбора я шла на уступки.
— Эй, ты же вроде спала, когда я уходил?
— Вроде.
Тут Макс понял, что я слышала все, и понял, как сильно переживала. Почувствовал себя говном, но вида не подал.
Ника лежала в гостиной и смотрела телевизор, на ней была ночная рубашка и свитер МММ, диван был разложен, на нем постелено свежее белье, взбиты подушки. Она пила чай, улыбалась, извинялась, хлопала заплаканными глазами. Она имела право утыкаться в его шею с их общими воспоминаниями, могла говорить без умолку о том, через что они прошли, а я — только слушать.