Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор»)

Первушин Антон Иванович

«Этого ещё не хватало!» – выругала она себя, сняв одну руку с рулевого колеса и смахивая пальцами слезинки с ресниц.

Ей пришлось притормозить, а затем и сбросить скорость, потому что машины впереди сигналили и объезжали какое-то препятствие. Подъехав ближе, она увидела, что прямо на дорожном покрытии, вытянув ноги, сидит светловолосый мужчина.

Ангеле была девочка умная и при других обстоятельствах никогда не остановилась бы рядом с этим подозрительным человеком. Но тут ей бросилась в глаза одна деталь, заставившая её нарушить свои строгие правила и вдавить педаль тормоза до упора. Светловолосый мужчина, сидящий на шоссе, был одет в высотный компенсирующий костюм –

такой знакомый и родной, что прямо захватывало дух. Перед Ангеле был брат-лётчик, а не помочь брату – самое последнее дело.

Оставив ключ в замке зажигания, Бачинскайте выскочила наружу и, цокая каблуками, подбежала к лётчику.

– Kas atsitiko? – с тревогой спросила она. – Kuo galiu jums padйti? [42]

Светловолосый поднял голову и широко улыбнулся.

– Здравствуй, подруга, – сказал он по-русски. – Теперь ты заложница.

До Ангеле не сразу дошёл смысл сказанного, а потом было уже поздно. Прямо ей в лицо уставилось дуло пистолета Макарова.

Так Ангеле Бачискайте вляпалась в пренеприятную историю, которые, как известно, кончаются или похоронами, или свадьбой…

42

«Kas atsitiko? Kuo galiu jums padйti?» – «Что случилось? Чем я могу помочь?» (литовск.)

(Шоссе Е-272, Литва, август 2000 года)

Сначала Ангеле скосила глаза, чтобы убедиться: предохранитель пистолета стоит в положении, разрешающем стрельбу. Потом разом, без предупреждения, зарыдала в голос.

– Не убивайте! Не убивайте! Не убивайте меня! – причитала она на чистейшем русском языке в надежде, что коварный лётчик растеряется, опустит пистолет, и тогда можно будет от души врезать ему острым каблуком между ног.

Но светловолосый не купился. Он осторожно встал, шагнул боком к Ангеле и с силой ухватил её под локоть.

– Идём, подруга, – сказал он. – Покатаемся.

– Оставьте, оставьте меня! – заголосила Ангеле. – Заберите машину, заберите деньги, но оставьте меня!

– Вот ещё, – буркнул лётчик. – Я и водить-то не умею. А такую дурынду – тем более.

Он открыл дверцу со стороны, противоположной креслу водителя, и без церемоний втолкнул «заложницу» внутрь и сразу же полез следом, не давая ей развернуться.

– Не толкайся ты, чёрт, – ругнулась Ангеле, чем несколько вышла из образа потерявшей себя от страха женщины.

Кое-как они разместились в креслах: Ангеле – за рулём, лётчик – рядом, с нацеленным на неё пистолетом.

– Роскошная тачка, – сказал светловолосый. – Не машина, а целый автобус. Здесь, наверное, десять человек разместить можно. Зачем такой молодой девушке такая большая машина? Тебе бы пошла спортивная модель. С открытым верхом. Чтобы волосы развевались на ветру. Красиво… А здесь у нас что?..

Может быть, светловолосый лётчик и не умел водить автомобили класса «рено», но где находится «бардачок» определил быстро. Не спуская с Ангеле глаз, он открыл его и пошарил внутри свободной рукой. Вытащил флакон дезодоранта, техпаспорт, копию страхового полиса, пачку автомобильных наклеек на все случаи жизни и карту Литвы. Больше в «бардачке» ничего не было: все свои главные документы, включая водительские права и лётную книжку, Ангеле носила в сумке. Основное внимание светловолосого переключилось на извлечённые предметы, и это был очень удобный момент, чтобы попытаться выбить пистолет или газануть с места так, чтобы русского вдавило в кресло и он на пару секунд утратил ориентацию. Однако Ангеле не

сделала ни того, ни другого. Во-первых, любое из этих действий приведёт к выстрелу, а пуля-дура может попасть куда угодно. А во-вторых… он совсем не выглядел страшным, этот лётчик, и хотя вёл себя, словно хам на рынке, но, приглядевшись, можно было понять, что делает он это не по привычке, а потому что за показной грубостью пытается скрыть неуверенность в собственных действиях и даже боязнь перед тем, что ситуация может выйти из-под его контроля.

Сзади посигналили, и светловолосый спохватился.

– Езжай, – велел он.

– Куда? – со вздохом спросила Ангеле, кладя руку на рычаг переключения скоростей.

– Вперёд. Какая здесь разрешённая скорость?

– Восемьдесят.

– Вот и езжай под восемьдесят.

Машина тронулась с места, и Ангеле невольно пришлось сосредоточиться на дороге. Она совсем уже успокоилась – бывший лётчик-испытатель как-никак – и её разбирало любопытство. Кто он – этот русский пилот? Что здесь делает? Как очутился в Литве и почему решился на захват машины с заложницей? Спросить? Вряд ли ответит… Впрочем, кое-что Ангеле знала точно: жгучее любопытство не помешает ей при первой же возможности сдать светловолосого в руки полиции. Знакомые из Департамента госбезопасности потом всё расскажут.

– Интересная карта, – сообщил русский лётчик после небольшой паузы. – Подробная. Хоть и латиница везде, а ясно, что не из простых. Похожа на лётную. Да, точно, лётная и есть. Откуда у тебя?

– У бой-френда одолжила, – сказала Ангеле первое, что пришло ей на ум.

– У тебя муж – пилот? Летает?

– Я сказала, не муж – бой-френд. Да и не летает он. На аэродроме подрабатывает.

Ложь на ложь порождает ложь в квадрате. Самое важное тут – не запутаться. Хотя один бой-френд из пилотов у Ангеле всё-таки был – давным-давно, совсем в другой жизни. Непрошеное воспоминание накатило тёплой волной. Губы у Ангеле дрогнули, складываясь в мечтательную улыбку.

– Слышь, подруга, – сказал русский лётчик, – а где твои документы?

Ангеле разочарованно покосилась на него. Светловолосый сидел, откинувшись в кресле, а пистолет держал коленях, прикрыв картой. Предусмотрительный. Боится, что кто-нибудь из идущих на обгон машин заметит оружие и сообщит куда надо.

«Всё равно это тебе не поможет, – подумала Ангеле. – На въезде в Вильнюс я тебя сдам».

Она ещё не знала, как это у неё получится, но была уверена, что сделает всё правильно. К вечеру русский будет полировать нары в вильнюсской тюрьме.

– В сумке, – ответила она на заданный вопрос.

– А где сумка?

– Там, сзади.

Светловолосый привстал и бросил короткий взгляд на задние сиденья.

– Вижу, – сообщил он. – Я сейчас её возьму, а ты, пожалуйста, не дёргайся. Ведёшь себе и веди. На восьмидесяти любые виражи опасны – костей не соберём.

– Не буду дёргаться. Обещаю.

– Вот и хорошо, хорошо.

Русский изогнулся и подхватил сумку. Заняв прежнюю позу, расстегнул молнию и достал из сумки документы.

«Если умный, сейчас он меня раскусит, – подумала Ангеле. – Если дурак, туда ему и дорога».

– Понятно, понятно, – бормотал светловолосый, перебирая книжечки с тиснением и закатанные в пластик карточки. – Это паспорт. Ан-же-ле, – прочитал он. – Тебя Анжеле зовут?

– Ангеле меня зовут, – отозвалась Бачинскайте. – «Же» у нас по-другому пишется.

– А меня – Алексей. Вот и познакомились.

– Не скажу, что это знакомство мне приятно.

– Да ладно тебе, Ангеле. Я бы тоже предпочёл познакомиться с тобой в другом месте. Но так, видишь, сложилось… Ага, это права… А это что?