Небо и земля. Том 1
Шрифт:
У проститутки много клиентов, у содержанки — один, но и та и другая продают свои услуги, точнее, тело. А как называется женщина, выбравшая покровителя вовсе не из-за материальных благ? Он, конечно, их навяливает и даже чересчур, но первопричина завязавшихся отношений — в другом. По крайней мере, для Айями.
Черный карандаш повторил контур брови. Слегка изогнутой и приподнятой, как у фотомодели из довоенного женского журнала.
Айями полюбовалась на отражение в зеркале, поворачивая голову и так, и эдак,
Спрашивается, для кого намалевалась? Выщипала брови, отыскала на дне шкатулки с бижутерией карандаш и тюбик с засохшей тушью. И открыла баночку с остатками румян.
Стыд и позор.
Умывшись, Айями снова подошла к зеркалу и, скрестив руки на груди, разглядывала отражение — так, словно увидела незнакомку. Изучив зеркального двойника, расправила скомканную вырезку и прилепила на прежнее место. Обмусолила карандаш, чтобы заново обвести контур бровей. И коснулась щеточкой ресниц, накапав воды в тюбик с тушью.
Может статься, он и не заметит, когда вернётся. Ну и пусть. Эти мелочи — не для него. Для самой себя.
Господин подполковник отсутствовал, но его тень незримо витала над гарнизоном. И над Айями.
Господин В'Аррас трижды в день наведывался с проверками в комнату переводчиц — утром, после обеда и вечером. Заглядывал и исчезал, не задерживаясь. Очевидно, не находил повода, чтобы применить полномочия, данные А'Вечем. А в том, что тот наделил помощника особыми полномочиями, не возникало сомнений.
Встречные даганны сторонились, пропуская Айями. Перестали хохмить и сыпать пошлостями. И посматривали на неё как на диковинку.
Правда, без эксцессов не обходилось.
Как-то переводчицы отправились в туалет на заднем дворе ратуши. Насосную еще не восстановили, и естественные надобности приходилось справлять на зимнем морозце. И опять-таки появление амидареек стало предметом повышенного внимания солдат.
— Пойдем со мной, не пожалеешь, — предложил широкоскулый даганн, улыбаясь. — Я не жадный. Если понравишься, не поскуплюсь.
Айями помотала головой. Лучше не отвечать, чтобы не распалить чужака неосторожной фразой. Но и молчание раззадорило солдата не меньше слов.
— Недотрогу из себя строишь? Да я таких, как ты, без счета имел и разрешения не спрашивал. И тебя опробую, заодно и спесь собью.
Тут подошел другой даганн — Айями его узнала, он часто дежурил в фойе ратуши — и сказал что-то сослуживцу. Пояснил тихо и немногословно, но достаточно, чтобы приставучий солдат переменился в лице и поспешил со двора.
На следующий день господин В'Аррас, зайдя в комнату переводчиц, объявил:
— Обо всех конфликтных ситуациях с военнослужащими гарнизона сообщайте мне незамедлительно.
Очевидно,
В другой раз Айями остановил патруль. В переулке, недалеко от дома. Солдаты изучали пропуск и удостоверение придирчиво и неторопливо, и Айями начала притопывать, замерзая.
— Похоже, фальшивка, — заметил патрульный.
— Похоже на то, — согласился товарищ. — Подозреваемую надлежит задержать и поместить в камеру.
Айями здорово перепугалась. Мало того, что продрогла, от перспективы ареста подкосились ноги. Её посадят в тюрьму. Ошибка разъяснится не сразу, и за это время Эммалиэ сойдет с ума от беспокойства. А если даганнам взбредет в голову устроить обыск в квартире, под горячую руку попадется Айрамир, прячущийся по соседству.
— Э-это не фальшивка. Я д-действительно работаю п-переводчиком, — оправдывалась Айями, дрожа от холода и страха.
— Посмотри, печать настоящая. Выходит, не подделка. Наверняка ты украла, — предположил патрульный.
— Или купила, — сказал второй солдат. — Погрела постель офицерику, и он пожалел.
— Вы заблуждаетесь. Я не воровка! — убеждала Айями со слезами. — Перевожу тексты. Днем работаю в комендатуре, а вечером возвращаюсь домой.
Впустую. Даганны не верили.
И невдомек ей было, что таким образом патрульные развлекались, посмеиваясь над перетрусившей амидарейкой. А промурыжив, великодушно отпустили.
Айями добежала до дома, не чуя ног. И тряслась так, что зуб на зуб не попадал. Остаток вечера провела, держа ноги в тазу с горячей водой, и пила отвар с ромашкой под присмотром Эммалиэ.
— Издеваются, ироды, — сказала соседка, подливая кипяток в таз. — Попугали шутки ради. У тебя чуть сердце не зашлось, а им смешно.
— Разве ж таким шутят? — не поверила Айями.
— Мало ли что придет в голову со скуки. Хорошо, что не задержали. Могли бы посадить в тюрьму. Просто так, от нечего делать.
— Но это несправедливо! Сами же выдали документы и сами же обвинили.
— Милая моя, забудь о справедливости. У кого сила, тот и прав. Впредь не паникуй и держи голову высоко. Ты амидарейка, а не затравленный зверек.
— Постараюсь, — ответила неуверенно Айями. Трудно сохранять достоинство, когда от страха путаются мысли и немеет язык.
И Люнечке досталась своя доля врачевательства. Положив полотенце на лоб "больной", дочка сунула под мышку Айями карандаш — воображаемый градусник. Но не утерпела, вынула через мгновение.