Небо моей молодости
Шрифт:
– Товарищ Смирнов! Где же ваши самолеты?
Мне очень не хотелось отвечать пространно, тем более придумывать оправдание - ведь все равно ничего не докажешь человеку, который чем-то недоволен, и я ответил односложно:
– В воздухе, товарищ командующий!
– А чем они там занимаются?
– Воюют, товарищ командующий!
Командарм испытующе посмотрел на меня, возможно, хотел еще что-то спросить, но отвернулся. А через несколько минут после этого короткого разговора почти над самым КП возник сильный воздушный бой. Фашистские бомбардировщики под прикрытием своих истребителей пытались
Вечером того же дня, когда моя оперативная группа вернулась с КП к месту ночлега, позвонил командарм Г. Ф. Захаров:
– Товарищ Смирнов! Три немецких летчика спустились на парашютах. Сейчас они будут доставлены к вам. Допросите их.
Это приказание оказалось совершенно неожиданным. Такими делами мне никогда не приходилось заниматься. Пришлось пояснить:
– Товарищ командующий! Я не умею допрашивать, разве только побеседовать...
Короткое молчание, затем ответ:
– Что значит - побеседовать? Может быть, еще и за чашкой чая? Какой же вы командир?.. Ну хорошо. Беседуйте. В конце концов, это в ваших интересах.
Конвой привел пленных. Армейский переводчик предъявил фамилии и звания немцев. Двое из них выглядели только что оперившимися юнцами. Оно так и оказалось. На вопрос - давно ли воюют, один из них ответил, что на фронте находятся пятый день, что прибыли из Мюнхена, где до этого заканчивали учебные полеты. Третий немец, на вид лет тридцати пяти, капитан, старался держаться непринужденно, на вопросы отвечал уклончиво.
– За что и где получили Железный крест?
– спросил я.
– Не на вашем фронте, - ответил немец.
– А точнее?
– На Пиренейском полуострове.
– Значит, встречаемся второй раз.
Немец удивленно посмотрел на меня.
– Первый раз вижу.
– На земле. А в небе Испании, надо полагать, встречались. В воздушных боях...
– заметил я.
Пленный понял. Возражать не было смысла, да и какое это имело для него значение. Правда, к концу разговора гитлеровец самоуверенно заявил:
– Вы вскоре будете нести огромные потери!..
О том, что он имел в виду, мы знали: немцы надеялись ввести в бой новые истребители с реактивными двигателями.
А вокруг Будапешта обстановка накалялась с каждым днем.
Во избежание разрушения венгерской столицы и предотвращения жертв среди гражданского населения наше командование еще 29 декабря 1944 года направило окруженным немецко-фашистским войскам предложение о немедленной капитуляции. Для вручения ультиматума к противнику были посланы парламентеры обоих фронтов. Но они, как известно, были предательски убиты.
Одновременно с парламентерами два наших летчика-штурмовика из 189-й авиадивизии старший лейтенант Шмелев и лейтенант Орлов сбросили на Будапешт свой мирный груз - листовки. В листовках всему населению, солдатам и офицерам окруженного гарнизона сообщалось о гуманном
По приказу Гитлера из Польши в район юго-восточнее Комарома скрытно был переброшен 4-й танковый корпус СС. В ночь на 2 января 1945 года немцы нанесли удар по войскам 3-го Украинского фронта в общем направлении вдоль Дуная на Эстергом, Бичке, Будапешт. Группировка противника насчитывала до 450 танков и штурмовых орудий, более 200 орудий крупных калибров, множество бронетранспортеров. В это же время вражеская пехотная дивизия форсировала Дунай в районе Шютте и продвигалась по берегу в направлении на Эстергом. Одновременно окруженные в Будапеште войска противника силами до трех дивизий предприняли отчаянную попытку прорыва навстречу ударной деблокирующей группировке.
В течение пяти дней шли ожесточенные бои на земле и в воздухе на этом направлении. Авиационные представители в соединениях 4-й гвардейской армии вызывали наши экипажи и по указанию наземного командования наводили их на цели.
Ценой огромных потерь к 6 января 1945 года противнику удалось продвинуться на 25 - 30 километров. На этом рубеже он был остановлен нашими войсками при поддержке авиации и не допущен к Будапешту. Поле боя на участке прорыва было усеяно сожженными и разбитыми танками, орудиями, трупами гитлеровских солдат и офицеров...
После неудачной попытки прорыва к Будапешту в одном месте немцы попытались добиться его в районе Замоль, что северо-западнее Секешфехервара. Сосредоточив новую ударную группировку в составе трех танковых, одной пехотной дивизии и одной кавалерийской бригады, 7 января они нанесли второй удар по войскам 3-го Украинского фронта. Все с той же целью - деблокировать будапештскую группировку.
Но этот удар для наших войск не был неожиданным. 14 января немцы, потерпев поражение, остановились.
Шли последние дни боев за Будапешт. Они оказались самыми трудными. Гитлер поставил на карту все, что мог. А нашим войскам надо было во что бы то ни стало удержать достигнутые позиции, с тем чтобы нанести сокрушающий удар. Воздушные разведчики дивизии прилетали с тревожными донесениями. Особенно точно засекал врага капитан Батаров. Его разведданные заставляли думать о том, что противник предпринимает действия к расчленению 3-го Украинского фронта, намереваясь столкнуть наши войска на левый берег Дуная. "Ну а что будет с нами на аэродромах, если немцам удастся осуществить свой план?.." - невольно напрашивалась тревожная мысль.
День за днем Батаров вел наблюдения с воздуха за землей. 14 января вместе с ведомым Шуваловым он обнаружил более ста танков и бронетранспортеров юго-западнее Секешфехервара. Это было что-то новое! Таких разведданных никогда не поступало. Начштаба дивизии Колошин не успевал отвечать на вопросы вышестоящего командования. Требовали все уточнить, подтвердить. В результате к месту обнаружения противника пришлось лететь вместе с Батаровым самому командиру 611-го истребительного авиаполка подполковнику Исаенко. Разведданные подтвердились.